Трудности работы авантюристом

— Да куда там, арбалет тоже отжил своё… ну и денёк!

Джорджи, чертыхаясь и припадая на подвёрнутую лодыжку встал. При в этом в нос ударил кислый запах свежего дерьма. Он раздражённо отбросил в стороны куски арбалета, и попытался отряхнуть шкуру от налипших капель. Под лавкой заворчали.

— Да-да, Отрыжка! Мне это тоже не по вкусу…

— Почему они так? — вопрос Генти прозвучал до боли растеряно. — Откуда в них столько злобы…

— Не знаю. Но нужно убираться отсюда, друг. Как можно скорее.

— Да ты что?! — от возмущения Лапоух аж вскочил. — Как можно дом покидать, когда такие беды творятся? Да и куда мы пойдём?!

— Ну как знаешь, — Джорджи кряхтя нагнулся, подобрал Отрыжку и сунул щенка за пазуху, тот конечно же недовольно пискнул, но Джорджи на возмущения щенка было явно плевать, как и на позицию милосердного Генти.

Джорджи молча попытался слезть с лестницы, и конечно же свалился. Нога его совсем не слушалась.

Генти слез вниз и помог Джорджи подняться. Дозорный упорно двигался к воротам, хотя было совершенно неясно, как он собирался их открыть.

— Может тебе не стоит спешить с этим? — спросил его Лапоух.

— А может тебе стоит отвалить от меня и забиться в какую-нибудь нору, как это полагается трусу?

Джорджи добрался до ворот и прислонился к ним лбом, он стоял так и не шевелился, поэтому у Генти возникла тревога, всё ли нормально с Джорджи, или смерть Брика в конец его доконала.

Наконец дозорный повернулся к Генти лицом, и виновато улыбнулся.

— Просто меня, Лапоух, ты сам понимаешь, что я в некотором раздрае сейчас и не могу соображать здраво, но посуди сам… нас рано или поздно сведут в могилу, как сделали это со старым Бриком. Мы не можем здесь оставаться!

Под воротом шкуры у Джорджи заворочалась недовольно Отрыжка и он на миг отвлёкся, посматривая что у него там происходит со щенком.

Лапоух же в этот хреновый миг испытывал внутри себя непреодолимый страх. Он не мог не смотреть в темноту, что царила за воротами, и не мог не представить какие кошмары поджидают их там… хотя и оставаться в поселении после слов Джорджи он теперь тоже не хотел.

— Но может здесь всё обойдётся, и они одумаются. Хэд умный и он всё решит, как надо…

— Не решит! — Оборвал его Джорджи. Дозорный не смотрел на Генти, он рукой успокаивал щенка и смотрел себе же под шкуру, но говорить не перестал, со злобой доказывая: — Вернее, Хэд уже всё решил! Сначала мы не были едины и, если ты помнишь, вместе с Бриком отправилось несколько групп…

— Я знаю, ведь я сам был в группе Хэда с другими отщепенцами и бродяжками.

— Тогда ты должен понимать, что мы никогда не были едины.

— К чему ты это?

— К тому, что им плевать на нас. Как и на друг друга. Тут всё развалится без Брика спустя пару дней, может раньше.

У Генти промелькнул кувшин с дерьмом, и новая порция злости объяла его.

— Ладно. Я помогу тебе, хотя это всё кажется…

Злость не могла заглушить страх перед неизбежным, как бы он не пытался. Чтобы не думать об этом, Генти посмотрел на ворота и задал очевидный вопрос:

— Но как мы откроем их?

Джорджи обернулся, окинул взглядом массивную деревяную жердь.

— Никак, попробуем перелезть. Подсади-ка меня!

Джорджи прислонился к воротам, приподнял кверху здоровую ногу и опираясь на неё, как по лестнице, приподнялся чуть выше, но дальше всё остановилось, потому что Джорджи пришлось опираться на больную ногу, чтобы подняться выше.

Генти подбежал к нему, и схватив руками за бёдра Джорджи помог тому подняться. Дозорный завис на верхушке и свесил книзу руку. Гент ухватился за неё со второй попытки, чуть не скинув Джорджи вниз, тот захрипел, покачнулся, но с силой дёрнул вытянул Лапоуха наверх и они оба свалились… но уже с другой стороны ворот, перевалившись в снег.

У Генти тут же обожгло лицо, и он вскочил, стирая с лица снежные комья. Джорджи уже стоял рядом и смотрел в темноту. Их глаза не сразу привыкли к ночной мгле. Пусть в поселении и не было магических светочей и гномьих фонарей на природном газе, однако у вышки всегда горело пару факелов, что давали тусклый, чадящий, но всё же свет.

За воротами же было темно. Очень. На небе ни зги не видать. Месяц светился очень тускло, и был едва видим за тучами.

— Слушай, надо убираться отсюда поскорее, но я не могу нормально идти, Лапоух… подсобишь?

Генти молча нырнул дозорному под плечо, и они пошли вдвоём, Джорджи опирался на Лапоуха, и так почти не мычал от боли и двигался весьма сносно.

Генти думал о том, какая же эта безумная вещь – что они ночью в лесу, вдвоём, убегают из поселения. Хотя совсем недавно у них в округе пропал целый отряд охотников, и их тела так и не нашли.

— Джорджи…

— Да?

— А что если клирик ошибся…

— В чём?

— Ну, а что, если тварь, которую клирик… ну того… сжёг. А что, если она… не та же тварь, что охотников поубивала?

— Знаешь, а ты умнее чем кажешься, Лапоух.

Генти запнулся и они чуть вдвоём не полетели в снег, который и так достигал им колен, и чем дальше они шли, тем холоднее становилось, хотя тени вокруг них теперь различались более отчётливо и можно было разобрать среди них скрюченные деревья, тёмные ямы, и пологие склоны.