Трудности воспитания (СИ)

— Ты привлекла даже внимание Белой, и теперь говоришь, что не хочешь? Что за бестолковые капризы, Розовая?! Ты начала это дело, тебе и доводить его до конца! Если не хочешь этим заниматься… — переходит на шипение Алмаз, — то можешь забыть о планетах в принципе. Я заберу эту колонию себе.

— Н-нет!.. — вздрагивает Розовая, умоляющими глазами глядя на сестру. — Я… я поняла! Прости, я не подумала…

Жёлтая фыркает, переводя всё своё внимание на экраны и добавляя уже более спокойным голосом:

— Надеюсь, что ты действительно сказала это, не подумав. Твоя Земля крайне богата ресурсами; это идеальное место для создания отличных самоцветов, и упускать такой шанс очень глупо.

Чем больше розового оттенка, тем хуже. Даже без присутствия младшего Алмаза поблизости, Белая начинает испытывать желание выйти из комнаты, пойти просто поболтать с другими Алмазами, но это абсолютно неприемлемо. Идеальному самоцвету, в спектре которого есть все цвета, не пристало нуждаться в обществе других.

— Зачем тебе быть идеальной? — как-то раз недоумевающе спросила Розовая.

— Потому что… — собиралась ответить Белая, но младшая её перебила:

— Нет-нет! Не «почему», а «зачем»?

— Чтобы привести нашу идеальную империю к процветанию.

— Если ты всегда такая хмурая, — задумчиво говорила Розовая, — то зачем нам идеальная империя? — и, спрыгнув с коленей Белой, выбежала из комнаты, словно не желая слышать ответа.

Показывать слабости не в духе Жёлтой: её буквально коробит от одного представления об этом, и Голубая знает это как никто иной. Распространённое мнение, что Алмазов невозможно победить, слегка ошибочное: просто их слабые места трудно обнаружить и ещё сложнее — использовать, но за свою жизнь те повидали всякое.

Голубая выгоняет прочь обеих Жемчужин и присаживается на самый край кровати, на которой лежит Жёлтая.

— О звёзды, вот зачем ты пришла?.. — бормочет дрожащими губами Жёлтая, разрываемая головной болью и жуткой лихорадкой. — Я уже всё уладила, скоро станет лучше…

— Ты лежишь уже третьи сутки, Жёлтая, — Голубая качает головой. — Прошу тебя, дай мне посмотреть.

Больную прошибает очередной озноб, но она всё равно стоит на своём:

— Я очистила свой камень, на нём не осталось следов этой дряни…

— Ты же понимаешь, что это не так!

Планета, на которой недавно высадилась Жёлтая, чтобы поставить заключительную точку в войне с её обитателями, оказалась пренеприятнейшей. А всё из-за извергающихся гейзеров, расположенных по всей её поверхности и полных отвратительной липучей чёрной жидкости, которая приклеивалась к самоцветам почти намертво, нарушая нормальное функционирование физической формы. Планету следовало разрушить уже хотя бы за это.

Вот и на Жёлтую попала совсем крохотная капля, которую она поспешила стереть, но, видимо, сделала это не до конца и теперь упрямо отказывалась признавать свою ошибку.

— Доверься мне, — улыбается Голубая, ласково поглаживая сестру по щеке. — Тебе станет лучше.

Воистину настоящее доверие — подставиться под разрушительную силу другого Алмаза, который должен бережно удалить чёрную заразу и при этом не повредить сам камень. Безупречно точная работа, которую в своём нынешнем состоянии Жёлтый Алмаз сама с собой проделать не могла. Она идеально очищала камни своих солдат, искусно манипулируя молниями на самых кончиках пальцев, и вот пожалуйста — прокололась именно на себе, на своём собственном камне.

Но Жёлтая не боялась довериться Голубой. Она боялась признаться себе, что не справилась.

— Переворачивайся на спину.

— Голубая, прошу!..

— Ты не в порядке, и мне очень больно на это смотреть, — печально шелестит Голубая и мягко давит ей на плечо, заставляя развернуться. — Я ни за что не поврежу твой камень, не волнуйся…

Поворчав ещё немного для приличия, Жёлтая неловко выпутывается из спасительного одеяла и поддаётся давлению сестры. Стоит ей лечь на спину, как Голубая не даёт опомниться: садится сверху, сжимая её бёдра своими, склоняется над жёлтым ромбом и осторожно оглаживает его пальцами.

«Близко, — мелькает первая мысль при виде серебряных волос, падающих водопадом по обе стороны от неё. — Как же она близко…»

— Нашла… — шепчет Голубая, испуская плотный синеватый поток мягкой энергии. — Здесь совсем немного…

Лихорадка отступает стремительно, унося с собой и дрожь по всему телу, и головную боль. Голубая приподнимается совсем немного, смотря на Жёлтую нежным взглядом:

— Я же говорила, что всё будет хорошо.

«Как же ты близко…»

Силы возвращаются нехотя, но Жёлтая всё равно делает попытку сгрести Голубую в охапку и повалить рядом с собой — впрочем, не слишком успешно, из-за чего сестра лишь заливается смехом.

— Ну уж нет, теперь тебе точно нужно лежать смирно и отдыхать.

— Я как раз собиралась этим заняться, — мурлычет в ответ Жёлтая, но и вторая попытка терпит крах. Голубая смеётся ещё громче.

— Ах, мой полководец, — наигранно вздыхает она, — неужели вы так ослабли, что…

Рыкнув, Жёлтая предпринимает третью попытку — и преуспевает. У Голубой очаровательно синеют щёки, когда та трётся носом об изгиб её шеи.

— Щ-щекотно…

— Это за то, что опять меня дразнила.

— Опять?