Трудности воспитания (СИ)

Появится ли в её отсутствие новый Алмаз? Как скоро забудут её Жёлтая и Голубая?

Задумываться о том, как они поживают без неё, тяжело; Розовая старается думать об этом как можно реже. Её любовь к Грэгу занимает в последнее время все мысли, забивает голову; эта любовь абсолютно иная, не такая, как любовь к сёстрам или к Кристальным самоцветам, — она пьянит и мешает связно думать, толкает на безумные поступки. Как, например, рождение ребёнка.

Органическая жизнь полна разнообразия. Долговечность её заключается не в бессмертии отдельных особей, а в бесконечном цикле жизни и смерти, смене поколений, и одна мысль о том, что Розовая сможет привнести во Вселенную нечто уникальное, особенное, своё…

Она сможет по-настоящему создать новую жизнь, не забирая чужую.

====== Часть 17 ======

Жёлтая появилась первой. Их разница в возрасте с Голубой составляет всего сотню лет — самая малость, ничтожная сотня, однако Жёлтая справедливо ощущала себя старшей и чувствовала ответственность за более младшую сестру. Тогда они были ниже, чем сейчас, но ненамного, да и внешне их физическая форма слегка изменилась с тех времён.

Голубая была более робкая и неуверенная, Жёлтая — чересчур самоуверенная и вспыльчивая, и постепенно эти черты их характеров сгладились, стали практически незаметны. Они делали много ошибок, покрывали друг друга перед Белой, хвастались успехами, жаловались на неудачи; Жёлтая помнит, как крепко сжимала ладони Голубой, когда та тихо признавалась в том, что ненавидит раскалывать самоцветы.

— Их ошибки в будущем могут привести к уничтожению других самоцветов, — успокаивала она сестру. — Будет только хуже, если ты начнёшь жалеть виновных.

Голубая лишь шмыгала носом и бормотала, что всё понимает.

Многочисленность колоний Белой сильно впечатляла Жёлтую, вдохновляла быть всё лучше и лучше. Она посвящала учёбе огромное количество времени, психовала, когда Белая говорила, что этого недостаточно, позорно плакала в углу своей комнаты, когда неудач было слишком много. Всего один раз она забыла закрыть дверь, и именно в тот раз к ней зашла Голубая.

Но она ничего не сказала — всего лишь присела рядом, робко обняла сестру и начала утешительно гладить по голове.

Жёлтой не нужна жалость — прямо так она и хотела сказать, но не смогла. Прижимаясь к Голубой и плача, как глупый слабый самоцвет, она чувствовала, что становится легче, гораздо легче. Та не произнесла ни слова, пока она не успокоилась полностью, а затем поцеловала сестру в макушку и предложила погулять и развеяться.

— Ты слишком много работаешь, дорогая, — фраза, которую Жёлтая слышит и по сей день, но ничего с собой поделать не может. Ответственность за младших сестёр лежит на ней многие тысячи лет, даже притом, что этой ответственности от неё никто не требует.

Жемчуг по-прежнему наблюдает за Грэгом и Розой издалека, за что ловит молчаливый упрёк от Аметист, которая также обделена вниманием старшей подруги, но слишком горда, чтобы навязываться.

Однако присмотр за Розой — давняя привычка Жемчуг, одна из тех немногих, от которых она не избавилась со времён принадлежности Родному миру. Времён, когда Белый Алмаз строго-настрого наказала ей следить за младшим Алмазом, оберегать от ошибок; когда Жёлтая закатывала глаза на проделки Розовой и большинство поручений отсылала напрямую её Жемчужине; когда Голубая смотрела с опаской на отношения своей сестры с прислужницей, словно чуя неладное.

«Сколько судеб изменило одно желание Алмаза…» — думает Жемчуг с горькой усмешкой на лице. Какое чудо — невиданную ранее свободу! — сумела подарить им Розовая. Какое чудо она собирается явить этому миру сейчас…

Месяц — очень ничтожный срок по меркам самоцветов, но конкретно эти девять месяцев растягиваются в вечность. Жемчуг прочла всевозможные материалы о рождении человеческих детей и всё равно боится: откуда ей знать, как всё пройдёт в случае с Розой? Но она должна быть рядом, просто на всякий случай, если вдруг что-то пойдёт не так…

Никто не может быть ближе к Розе, чем она.

Глаза всё равно выдают Жемчуг с головой: она паникует, безумно боится, когда Роза хватает её за руку и уводит в специально подготовленную комнату.

— П-почему бы не позвать Гранат? Она же тоже!.. — пытается как-то отбрыкаться Жемчужина, но та смотрит с мольбой.

— Только ты… — произносит она ослабленным голосом. — Я верю тебе больше всех…

«Почему у тебя такой вид, словно ты умираешь?» — паникует Жемчуг ещё сильнее.

— Просто… побудь рядом.

— Не говори это так, словно ты прощаешься, — она сжимает кулаки, на что Роза лишь вымученно улыбается.

— Послушай, Жемчуг…

— О, нет… нет-нет-нет…

— Мне уже тяжело держать свою форму…

— Ты знала это с самого начала, ведь так? Зачем тогда решилась?!

— Не с самого начала, — тихо смеётся Роза. — Всего пару месяцев назад поняла…

Жемчуг боится даже касаться её, словно одно касание — и Роза исчезнет, растворится навсегда и навеки.

— Это был глупый эксперимент, его пора прекратить!

Роза качает головой в знак отрицания и гладит себя по животу.

— Он будет жить…

— Но должна жить ты!!!

— Пожалуйста, присмотри за этим ребёнком…