Трудности воспитания (СИ)

— Ну… можешь принадлежать мне пока! — техник прыскает со смеху, вспоминая, что в Родном мире Перидотов с Жемчужинами не больше десятка, и все они — высокопоставленные уроженки Первой эры, состоящие в свите Жёлтого Алмаза. Невероятно умные самоцветы, которые вместе с их сияющей правительницей разрабатывают самые передовые технологии, — идеал, к которому стремится Перидот; мечта, которую она лелеет претворить в жизнь и доказать, что самоцветы Второй эры ничуть не хуже.

Жемчуг прерывает поток её мыслей яростной тирадой, что только злит Перидот.

— А теперь послушай меня, грубиянка! Если ты забыла, то сейчас ты на нашей территории! Я не для того тысячи лет сражалась за эту планету, чтобы мне приказывали такие, как ты!

— Прошу прощения, но я — квалифицированный техник и прирождённый камневод; меня для этого сделали! А ты создана только для того, чтобы принимать приказы, но никак не отдавать их!!!

Им ведь вбивают это с самого первого дня появления, как вообще можно забыть цель своего существования?! У этой Жемчужины проблемы с памятью? Поэтому её красота так обесценилась? Удивительно, что такую не раскололи, когда обнаружили столь неприятный дефект.

— Давайте организуем гигантскую робогонку! — встревает в их спор Стивен, у которого едва искры из глаз не сыпятся от предвкушения. — С призами. И выясним, кто из вас лучше строит!

«Это будет просто», — фыркает про себя Перидот, украдкой поглядывая на Жемчуг.

Продолжительная борьба выматывает: борьба не физическая, больше эмоциональная, полная колких фраз и обидных слов. Слияние, в котором они находятся уже довольно долго, невольно заставляет чувствовать то же, что чувствует партнёр. Тоска по Голубому Алмазу разбавляется… обидой, которая Ляпис точно не принадлежала.

Странные противоречивые эмоции выводят из колеи, причём не только её: у Яшмы пыла заметно поубавилось.

— Ненавижу тебя… — рычит она, хватаясь за голову. — За это чёртово слияние, за твоё предательство!..

Предательство, о котором постоянно говорит Яшма, в какой-то момент приобрело новый смысл. Словно она обвиняла Ляпис не только в том, что та затащила их на дно океана, но и в измене Родному миру. Их общей родине. Их дому.

Столь громкое обвинение отдаётся болью в груди, и Ляпис чувствует: эта боль не только её, часть принадлежит Яшме.

— Ты же с Земли… верно? — решается Лазурит на маленькое уточнение, даже не надеясь, что ей ответят.

Яшма отвечает тихо, но чётко:

— Да.

Лазурит плохо помнит конец первой эры, но начало второй у неё прочно ассоциируется с бесконечной горечью её Алмаза, которая всё реже попадалась своим подчинённым на глаза. Похожая горечь сейчас исходит от Яшмы, и Ляпис не сказала бы, что ощущается она слабее.

— Ты ведь принадлежала Розовому Алмазу? — спрашивает она, даже не желая как-то задеть Яшму, но та всё равно воспринимает вопрос в штыки, дёргает за цепь:

— Да, и что с того?!

— Зачем возвращаться туда, где разбили твой Алмаз?

— Чтобы убедиться, что скоро всё будет кончено, — шипит Яшма, — что эта жалкая планета будет разрушена, что от неё останется одна пыль.

— Но ведь это ничего не изменит!

— Да что ты понимаешь, Ляпис?! — Лазурит вздрагивает от звука своего имени, которое так редко называла Яшма. — Тебе есть куда вернуться! Есть кому служить, у тебя есть смысл существования, а ты меняешь его… меняешь на… на это! Твой Алмаз хотя бы цел, Ляпис!!!

Её словно бьют под дых, выбивают и без того небольшую уверенность в собственных действиях. Лазурит едва удерживает контроль над Малахит, пока Яшма лихорадочно смеётся.

Вероятно, дефект этой Жемчужины оказался в том, что она была… умной. Перидот всё ещё сложно понять странную логику местных самоцветов, потому что в Родном мире никому бы и в голову не пришло позволять Жемчугу учиться механике, но толк в этом определённо был. Не до конца понятно, правда, можно ли так поступать со всеми Жемчужинами или эта особенная, хотя Перидот больше склоняется ко второму варианту.

Она говорит всё, что приходит в голову, особо не задумываясь: в конце концов, кто будет обижаться на правду? Перидот ведь специалист по Детским садам и выведению самоцветов, она не может ошибаться в родном деле, и сначала на её высказывания действительно реагировали положительно.

Перидот начинает привыкать к новым знакомым, решает блеснуть знаниями и рассказывает Аметист о том, какой та должна была получиться на самом деле. Нормальная ситуация для Второй эры: Перидот и сама коротышка, пусть и не по причине передержки в норе. Аметист, конечно, делали ещё в Первую эру, но ничего, и такое бывает.

— Ты её обидела, — сказал Стивен, вгоняя Перидот в ступор. Обидела правдой и своими знаниями.

В голове снова всё спуталось.

Она наблюдала за самоцветами издалека, многое подмечала, что-то записывала на диктофон, пыталась как-то влиться в компанию и даже нашла общий язык с Жемчужиной. От слияния Перидот предпочла держаться подальше, потому что… мало ли. Неизвестно, что оно способно учудить. Вообще у неё со слияниями не самые приятные ассоциации.