Трудные дети (СИ)

Я почувствовала, как позади меня напрягся Марат. Не знаю, что он сделал, но ребенок злобно сузил глаза, рот скривился в недоброй усмешке, раскалывая лицо на две части, и неохотно выдавил:

— Понятно.

— Ксюша моя девушка, - со значением продолжил Марат. - И к ней надо относиться так же, как и ко мне. Это ясно?

— Да.

Его разговор с мальчиком напоминал какие-то команды. Такие же, какие дают диким животным, когда дрессируют. У меня было чувство, что если ребенка не сдерживать, он вполне может кинуться. Зачем Марат его привел сюда?

— Я буду на кухне. А ты пока сидишь здесь. Поняла?

Это девочка?! Я с суеверным ужасом скользнула взглядом по ней еще раз. По темному ежику волос, по скулам, стараясь избегать глаз. Бог мой. Что она здесь делает? Откуда она взялась?

— Поняла. Не ссы.

Марат за моей спиной явственно скрипнул зубами, но промолчал. Обхватил меня за плечи и почти донес на кухню, плотно прикрыв за нами дверь. Только здесь я смогла расслабленно выдохнуть.

— Господи, кто это?! - взвилась я, непонятно от чего дрожа.

Парень устало потер лицо, прикрывая глаза ладонью.

— Это Саша.

— Саша? Ты где ее взял? Ты ее вообще видел?

— И не раз, - невесело усмехнулся Марат. - Она здесь не один месяц уже.

Что еще случилось за те полгода, пока меня не было? Я села, вцепившись двумя руками в табуретку, и приготовилась слушать.

Я слушала и не могла представить то, о чем спокойно рассказывал Марат. Он делал чай и спокойно рассказывал, как эта девочка своровала у него вещи, как он ее поймал и притащил домой. Зачем? Хотя после этого мысленного вопроса передо мной как видение вставала эта девочка. Саша. И я смутно понимала, что Марат не мог ее оставить там, бессознательную и вот такую…прозрачную.

— Не отдавай ее в милицию, - попросила я.

Марат дико вылупился.

— И не собирался. Я ей пообещал, что в милицию не сдам.

— А детдом? Она из детдома?

— Вообще не из Москвы, как я понял, - передо мной поставили чашку с чаем и блюдце с печеньем. - А если и была в детдоме, то очень давно и мне ничего не рассказала.

— А как ее зовут? Что-нибудь еще известно? - не унималась я.

Этот ребенок дикий. И хотя у меня сердце кровью обливается, стоит вспомнить матовые черные глаза, лишенные эмоций, в первую очередь нужно думать о Марате. Эта девочка…неизвестно, как она росла, где, с кем. Она может быть больной, бешеной, наркоманкой…Я не знаю. Я не сталкивалась с такими детьми. Но кто может гарантировать, что она не причинит вред Марату?

— Ее зовут Саша. И как она сказала, ей четырнадцать.

— А остальное?..

— Ничего, - отрицательно качнул головой парень. - Только это.

Не густо, прямо скажем. Но эта Саша не выглядит на четырнадцать.

— Что ты с ней будешь делать?

Он помрачнел и насупился.

— О чем ты? Я не могу ее на улицу вышвырнуть. Ты же видела.

— А если ее в детдом определить? У нас же есть в Москве детдомы. Хорошие. Пойми, Марат, - я удержала его руку в своей, - я за тебя боюсь. А что если она на тебя кинется? Нападет?

— Не нападет.

— Откуда ты знаешь?

— Я с ней живу четыре месяца. И как видишь, пока жив.

Он смеется, а это все серьезно. И даже очень. Это ребенок. Дикий, нелюдимый. Несчастный. В конце концов, она человек, а не зверь.

— Она все время дома сидит?

— Да.

— А твоя учеба?

— Она сидит дома одна.

— И не убегает? - мне не верилось, что она по доброй воле остается здесь. И терпеливо дожидается Марата, к тому же. Парень кивнул. - Не знаю. Я все равно боюсь.

— Она тебя не тронет.

Я почти рассмеялась.

— Ты говоришь о ней, как о животном.

Марат отвернулся, избегая немого вопроса. Что ж…

— Ты оставишь ее у себя? - он кивнул. - И не передумаешь?

— Нет.

— А если она наркоманка?

— Руки чистые.

— Ты проверил?

— С самого начала.

Я только приехала, а уже устала. Не так я представляла себе приезд на родину. Но в одном я с Маратом сходилась - ее нельзя выкидывать на улицу. У меня не поднимется рука ее выгнать. Только если она убежит сама…

— Почему она такая худая? - снова задала я вопрос. Выглядела девочка, действительно, не важно. - Ты ее кормишь?

Марат недовольно дернул бровью.

— Конечно. Она не поправляется.

— К врачу ей надо, - вздохнула я. - К нормально врачу, который ее обследует. Неизвестно, что она нахватала на улице и в каком состоянии у нее организм.

— Документы, Ксюш. У нее нет документов. Нас не примут ни в одной поликлинике.

— У отца была знакомая. Заведующая в диагностическом центре. Я его попрошу. Он договориться.

Марат был расслабленным. Усталым, но расслабленным. А сейчас неуловимо изменился. Где-то под ним как будто всколыхнулось что-то, мелькнуло такое странное. Таким он бывал редко, как будто находился где-то далеко. Передо мной словно вставал другой Марат, бескомпромиссно-решительный. И спорить с ним в такие моменты было самому себе дороже.

— Не говори о ней никому. И родителям тоже.

Не вопрос, и даже не просьба. По тону напоминает приказ. Хотя Марат тут же преподносит слабую улыбку, которая смягчает впечатление.

— Ладно. А что мне ему сказать по поводу врача?

— Скажи, что у тебя подруге нужно показаться. Срочно.

— Ты думаешь, пройдет? - скептически хмыкнула я. Папа сразу заметит, если я начну юлить.