Трудные дети (СИ)

— Вот умру скоро, и все ей оставлю. Хоть что-то меня в этой жизни радовало.

Эти ее слова, в общем-то, и решили исход дела. Герлингеры-старшие обалдело переглянулись, закашлялись и торопливо засобирались домой, напоследок кинув взгляд на сонм дорогих вещей и безделушек. Наталья Дмитриевна - со страху, наверное, - меня в щеку чмокнула и выскочила за двери как ошпаренные. Рома поплелся следом.

— Подождешь меня в машине, милый? - воркующим голосом попросила его. - Я только бабушке помогу.

— Да-да, Аль. Ты это…не спеши.

Закрыв за гостями дверь, я издала торжествующий клич и захлопала в ладоши.

— Ну вы и горазды, бабушка!

— Я еще и не так умею. Бусы мне верни.

— Держите-держите. Все. Я ваша должница.

— Уж об этом я не забуду, - хмыкнула она и властным жестом указала на дверь. - Выметайся. Завтра приедешь.

— А стол?

— Завтра. Я устала. Все завтра.

Негласное добро было получено, и дело оставалось лишь за Романом.

Глава 59

Люблю ли я тебя?

Я люблю, люблю, несмотря ни на что и благодаря всему, любил,

люблю и буду любить, будешь ли ты груба со мной или ласкова, моя или чужая.

Все равно люблю.

Владимир Маяковский

При всей доверчивости и любви Романа ко мне, я не могу сказать, что все складывалось гладко и просто. Это оказалось сложнее, чем я думала. Может быть, имей я дело с одним Ромкой, который уже по уши в меня влюбился и чуть ли на руках не носил, наша свадьба состоялась бы быстрее. Возможно, не мешайся под ногами Антон и мать Герлингера, мне не пришлось бы разгребать столько проблем. Вполне вероятно, имей я чуть больше наличных, тычки и молчаливые ссоры с Натальей Дмитриевной уменьшились бы в несколько раз.

Но как бы то ни было, а выше перечисленного я не имела или имела с лихвой.

Антон никуда не делся, и он…смущал меня. У нас были странные и непонятные отношения, согласна, но они были. Существовала определенная привязка в виде общего неофициального прошлого, о котором не знали другие, к тому же никто не отменял общие интересы, которые худо-бедно у нас с Тошей находились всегда.

Он встал на ноги. Или начал вставать, но суть от этого не менялась. Я не сомневалась в Антоне, у него имелась голова на плечах, а также начальный капитал, доставшийся от благодарной и довольной Илоны, и отсутствие каких-либо моральных преград. Он подкупал, мухлевал и не щадил конкурентов, жестко обращался с рабочими и персоналом, которого в его клинике на первых порах насчитывалось около десятка. Он был хозяином, чувствовал себя хозяином, и ему определенно нравилось это ощущение. И нравилось то, чем он занимается. Исчезли внутренние противоречия, терзания и какая-то стыдливость, теперь Антон ходил с гордо поднятой головой, уверенно глядя по сторонам и пользуясь привилегиями, которые давала власть. Он стал увереннее и привлекательнее. Без сомнения.

Он был моей проблемой. Проблемой, которая следовала за мной по пятам, следила за мной, и тем не менее я не хотела от нее отказываться. Антон стал моим воздухом, не самым лучшим, но на безрыбье, как говорится… Мне и с ним приходилось сдерживаться, но все-таки не так сильно, как дома с Ромой. Как оказалось, жить под одной крышей с идеальностью и быть этой самой чертовой идеальностью - весьма выматывающее занятие. Каждый твой жест, взгляд, слово…да господи, банальные бытовые мелочи становились проверкой на прочность. Рома был таким хорошим, таким…прямо весь из себя правильным, что становилось тошно. И на его фоне нервный, отнюдь не идеальный Антон казался раем. С ним я расслаблялась и восстанавливала душевное равновесие.

Антон это чувствовал. Знал, что в какой-то степени я в нем нуждаюсь, и без зазрения совести этим пользовался.

Мужчина постоянно мне звонил. Как бы просто так, в перерыве между важными встречами и часами сна, но на деле он хвастался и пытался меня контролировать. Первое смешило. Он с такой патетикой рассказывал, как строится здание для элитной частной ветклиники, замалчивая, что стройку оплачивает Илона, он спешил поведать, сколько денег заработал и что купил.

Второе неимоверно злило. Он почти в подробностях рассказывал о своей девушке, расписывая ее мыслимые и немыслимые достоинства. Про девушку он говорил, чтобы я взревновала. А я смеялась и желала ему удачи. Антон выходил из себя и сам начинал ревновать меня.

Где ты была? С кем ты была? Куда собираешься завтра? Почему я не мог до тебя дозвониться? Его вопросы сыпались на меня как из рога изобилия, при этом Антон выжидал и не спешил появляться в моей жизни. Все наше общение сводилось к телефонным разговорам. И конечно, Антон не мог пропустить момент, когда я перебралась к Ромке.

— Твой звонил, - такими словами встретила меня Элеонора Авраамовна, когда я приехала за второй партией вещей.

— Мой кто?

— Танцор.

— Чего хотел?

— Тебя хотел.

— А поподробней?

— Александра, в моем возрасте неприлично спрашивать про анатомические подробности. Пожалей старушку - не заставляй ее завидовать.

— Вообще-то я серьезно.

— И я серьезно, - кивнула бабулька и присела на стульчик. - Тебя хотел. Спрашивал, почему не отвечаешь.