Трудные дети

На самом деле именно этот страх, - лишиться всего своего - а не ненависть к Залмаеву сорвал меня с катушек. Я не могу позволить кому-то забрать мое. Марат слишком сильно пугал, играя на самой болезненной струне, и он перегнул палку.

Влажное пятно на потемневшем свитере становилось все больше. Марат небрежно и зло откинул нож на стол, прямо в пустые рюмки, покатившиеся по ровной поверхности. Лезвие, окрашенное алым, запачкало бамбуковую салфетку.

Залмаев на выдохе выругался, очень грязно и яростно, зашипел, когда я дернулась в попытке сменить неудобную позу и выпрямиться.

— Аптечка есть?

Я моргнула. Потом медленно кивнула, в ту минуту опасаясь только за себя, а не за его здоровье.

— Неси, - когда я не сдвинулась с места, Залмаев гаркнул: - Неси!

Я принесла и тут же отошла на пару шагов, опасливо наблюдая за тем, как он рвет бинт и дергано вырывает куски ваты.

— Давай врача вызовем.

— На часы смотрела?

— Платных.

— Будешь платить? - с издевкой уточнил Марат. - Да ты удавишься скорее.

— Ты сам виноват. Не надо было со мной так.

Он помолчал, затем со всей душой попросил:

— Уйди.

— Залмаев…

— Уйди, сказал!

Дрожащими руками я стянула со стола нож и юркнула на второй этаж. Я не жалела, что ударила. Повернись время вспять, все было бы точно также. Человек способен на разные вещи, когда затрагивают то, что он любит больше всего. Нужно только найти слабое место. Для меня - это жизнь в самом низу. Я была готова убить любого, кто попытается опустить меня на самый низ. Ненависть и обида - всего лишь предлог. Из-за них я бы никогда не взяла нож. И Марату это было прекрасно известно.

Когда животное загоняют в угол, оно выпускает когти, пускает в ход зубы и борется за свою жизнь всеми доступными методами. Именно так сейчас боролась за свою вновь построенную жизнь я.

Я сама всё построила, по кирпичикам возводя свой мир, устраивая его на свой вкус и никто не смел его рушить.

Никто. В том числе и человек, который когда то вытащил меня с улицы, пусть и против моей воли.

Он многое мне дал, показал, научил.

Но и забрал слишком многое - мою свободу, да что там свободу, он почти забрал мою жизнь, чуть не убив меня в порыве ярости.

Всё это пронеслось в моей голове за пару мгновений, я сидела на своей кровати на втором этаже и смотрела на лезвие ножа, всё ещё в крови, в тусклом освещении льющегося уличного света, оно выглядело очень зловеще.

Лёгкий ступор, в который я впала после немого созерцания невольного спутника моей новой жизни, восемь лет, подумать только восемь лет он ждал своего часа, был нарушен звонком телефона. Вздрогнув я начала спускаться по лестнице вниз, звонил, конечно же не кто иной как мой идеальный муж. Нашёл время.

Хотя может это и неплохо, разрядил гнетущую с каждой минутой всё сильнее обстановку.

Всё ещё сжимая в одной руке нож, я схватила неумолкающий телефон.

- Да, дорогой!- ответила я наконец, беря себя в руки и цепляя поверх всё ещё бьющей нервной дрожи маску принцессы. Годы тренировок не прошли зря , Элеонора Авраамовна была бы мной довольна, хотя глядя как на пушистый ковёр всё же капает собравшаяся с лезвия капля крови, было трудно оставаться спокойной.

- С новым годом , Аля!- радостно кричал на том конце провода Рома, перекрикивая взрывы фейерверков и чьи то громкие возгласы.

- С новым годом, Ром!- усмехнулась я в трубку, - только у нас ещё шесть часов до нового года.

- А у нас уже, - бурно выражал он свои эмоции, - как жаль, что мы встречаем его врозь, это в последний раз, теперь только в месте, хочешь, Аль?

- Хочу, хочу к тебе,- шептала я тихо, играя свою роль до конца.

- Я скоро вернусь, тут совсем немного дел осталось утрясти. Люблю тебя Аль!

- И я, с новым годом, Ром!

Он отключился, а я глядя на потемневший экран подумала о глупой примете, о том как новый год проведёшь, так его и встретишь.

Сомнительная перспектива.

Всё это время Марат наблюдал за нашим разговором с раздражённой гримасой, хорошо хотя бы молча, видимо все силы, он тратил на сдерживание эмоций от боли.

- Мда,- процедил сквозь зубы Марат, со здоровой долей скептицизма, - ты и впрямь стала хорошей актрисой, впрочем, ты всегда ею была.

- Ты сделал меня такой.

- Звони Лёхе, пусть найдёт врача и заберёт меня.

Желая поскорее от него избавится, я не стала спорить и ругаться, опасаясь его ярости после произошедшего, послушно взяла с его рук трубку и набрала Трофима. Передала слово в слово слова Марата, по окончании язвительно добавив: ”к ноге”. И повесила трубку, под непрекращающийся поток брани в исполнении Трофима. Адрес называть не стала, я не настолько наивна , чтобы думать что Лёха в неведении месторасположения моей квартиры.

Залмаев вопросительно поднял бровь, я лишь нервно дернула плёчом и промолчала.

Прошла мимо него, обходя по максимальной дуге, налила стакан воды из холодильника, выпила.

Лёху мы дожидались в полном молчании, я лишь как то отстранённо наблюдала, как Залмаев всё больше бледнеет. Хоть бы не отключился, думала я, даже вдвоём мы его не дотащим.

И всё же меня отпускал страх, и понемногу появлялась злость, расцветая всё ярче и ярче.