Трудные дни сорок первого

Фашисты атаковали тремя, одна за другой, развернутыми цепями. Наши встречали их артиллерийским и пулеметным огнем. Однако, как и прежде, с потерями враг не считался, и Никулино несколько раз переходило из рук в руки. Только к исходу дня противник укрепился в деревне, а затем, гак как силы были слишком неравны, занял и станцию Суходол. Оборонявшиеся подразделения отошли на Никулинские высоты и Варфоломеево.

Следовало восстановить положение. Только каким образом? На Ермакова смотреть было больно. Похудел, лицом потемнел, на лбу прорезались свежие морщины. И при очередной встрече с ним у меня невольно вырвалось:

— Ох и трудно тебе, Аркадий Николаевич!

Он устало потер воспаленные от постоянного недосыпания глаза и спросил:

— А тебе легко? Голова-то вон не по дням, по часам белеет.

— Ну, — попытался я отшутиться, — это по инерции: седеть она начала еще в Смоленске.

Потом мы повели разговор о главном: как выбить противника из захваченных им населенных пунктов? После некоторого раздумья командарм поделился своим замыслом: атаковать немцев частями 194, 258-й стрелковых и 31-й кавалерийской дивизий. И добавил:

— Очень много будет зависеть, Константин Леонтьевич, от партполитработников, от коммунистов…

Разумеется, я и сам, а в равной степени и начальник политотдела И. М. Богданов отлично знали это. Не раз и не два общий успех в значительной степени решали инициативные и целенаправленные действия политсостава накануне и в ходе боя. И сейчас мы с Иваном Михайловичем поставили перед ним задачу: мобилизовать все духовные и физические силы воинов на предстоящий бой.

Инструктор политотдела 413-й стрелковой дивизии старший политрук А. А. Чурсин твердо заверил:

— Все, что будет в наших силах и возможностях, сделаем!

Несмотря на сложную обстановку, в этой дивизии, как, впрочем, и в других соединениях армии, накоротке состоялись партийные и комсомольские собрания, прошли беседы с красноармейцами об умелом использовании оружия, о важности стремительного продвижения вперед в атаке, о взаимной выручке. Были выпущены боевые листки, рассказывающие об отличившихся в предыдущих боях, пропагандирующие их опыт.

В предрассветной тишине 12 ноября без артиллерийской подготовки и без единого выстрела наши цепи поднялись и пошли в атаку. Одетые в маскировочные халаты бойцы сблизились с противником. Завязались ожесточенные рукопашные схватки. Штыкового удара враг не выдержал…

К исходу дня 15 ноября наши части вышли на рубеж Пронино, Кетрин и по реке Упа. Попытки гитлеровцев обойти Тулу с северо-запада были сорваны.

В это же время 413-я и 154-я стрелковые дивизии успешно отразили атаки фашистов юго-восточнее Тулы. 154-я, которой были переданы в оперативное подчинение полки НКВД и Тульский рабочий, стремительным ударом выбила противника из Рогожинского поселка и с кирпичного завода.

Страшная картина представилась нам в поселке. Тут и там лежали трупы мирных жителей, расстрелянных фашистами. Тела изуродованы, глаза выколоты, многие раздеты догола — одежду мародеры забрали себе.

Скорбно склонив головы, в суровом молчании стояли воины около невинных жертв. К горлу подступал комок. Душила ярость. Взывая к беспощадной мести, глубоко запали в сознание слова старшего батальонного комиссара Богданова:

— Смотрите, товарищи, запоминайте. Вот что несут нашему народу фашисты!..

Это был новый урок ненависти к заклятым оккупантам, которые все еще надеялись до наступления зимы захватить Москву и победно закончить войну. У наших воинов было совершенно другое желание, поэтому-то гитлеровцы накрепко завязли под Тулой.

В боях южнее, а затем и севернее города враг столкнулся с нашей прочной активной обороной. Это заставило его искать иные пути выхода к Москве. Еще 10 ноября мы узнали, что противник сосредоточивает крупную группировку своих войск юго-восточнее Тулы. Фронт его наступления был растянут на 170–180 километров, а главные силы нацеливались на этот раз на Сталиногорск, Венев. Стало ясно: теперь гитлеровцы замышляют глубокий обход Тулы с юго-востока.

Что же мы сделали? Прежде всего ввели в строй находившиеся на доукомплектовании 108-ю танковую дивизию и 11-ю танковую бригаду. К сожалению, и людей, и техники в них недоставало. Не лучше обстояло дело в стрелковых дивизиях, а также в 32-й танковой бригаде. Из недавних боев они вышли значительно обескровленными. Мы вынуждены были из-за отсутствия резервов укомплектовывать некоторые соединения, — разумеется, с ведома командования фронта — за счет расформирования ряда частей. Эти организационные мероприятия, естественно, усилили некоторые соединения, но в целом по армии активных штыков не прибавилось. Однако другого выхода у нас в ту пору не было.