Трудные рубежи

усами (в молодости он служил в кавалерии). Казаков обладал удивительной работоспособностью. Иногда он руководил боями по двадцати часов кряду. Когда представлялась возможность, мгновенно засыпал. Спал как убитый, и разбудить его в такое время было нелегко. Если все-таки случалось что, крайне неотложное, то адъютант поднимал Михаила Ильича и поддерживал под руки, пока он не придет в себя. Я всегда по-хорошему завидовал железному здоровью Казакова и не помню, чтобы он когда-либо болел.

Воевал Михаил Ильич грамотно. Он был, пожалуй, наиболее способным и удачливым нашим командармом. Во всяком случае, Еременко надеялся на него больше, чем на кого другого.

Оставшись на фронтовом КП, я познакомился с поступившими донесениями. Войска уверенно приближались к границам Латвии. 13 июля 4-я ударная армия овладела городом Дрисса и устремилась к Даугавпилсу. А на стыке с 3-м Прибалтийским фронтом нами были освобождены районный центр Псковской области Пушкинские Горы и село Михайловское. До сих пор жалею, что у меня не нашлось тогда времени посетить эти дорогие для каждого русского человека места. Поклониться праху великого поэта ездил член Военного совета В. Н. Богаткин. До войны он работал редактором "Красной звезды" и, естественно, любил литературу, хорошо знал ее.

Вернулся Богаткин очень взволнованный. С возмущением рассказывал о дикости и вандализме оккупантов, надругавшихся над местами, которые не могут не вызывать уважения у каждого цивилизованного человека.

- От дома-музея осталась лишь груда развалин. Домик Арины Родионовны разобрали на постройку укреплений. Святогорский монастырь взорвали, - сообщая это, Богаткин возбужденно ходил вперед-назад. - Заминировали и могильный холм Пушкина, но наши части успели, не дали взорвать... Когда я был там, приезжали бойцы. Они долго стояли молча... Один пожилой солдат, помяв в руках пилотку, негромко проговорил: "Вот скоты! Даже такую святыню не пощадили..."

Войска безостановочно шли дальше.

Южнее Пушкинских Гор из Духново на Опочку наступала 29-я гвардейская стрелковая дивизия генерал-майора А. Т. Стученко. В боях за Духново гвардейцы разбили 42-и пехотный полк противника и захватили большие трофеи. Первым в населенный пункт ворвался батальон двадцатилетнего майора И. М. Третьяка.

Взвод во главе с сержантом Басановым застал врасплох вражеский полковой штаб. Бойцы пробрались к дому, где он размещался, и окружили здание. У входа в него стоял грузовик с включенным мотором. Сидевший за рулем шофер, ничего не подозревая, курил сигарету. На него напали, зажали рот, выволокли из кабины. Рядовой Воронов встал у окна с гранатой и автоматом.

Несколько человек в напряжении застыли у порога. Кто-то рванул дверь.

- Хенде хох! - раздался повелительный голос командира отделения Авдеева, ворвавшегося в помещение. Находившиеся там офицеры пытались оказать сопротивление. Тогда Авдеев дал по ним длинную очередь. Зазвенело стекло. Помещение заволокло дымом. Толстый лысоватый полковник решил воспользоваться этим. Он с завидной резвостью выпрыгнул в окно. Отстреливаясь из револьвера, немец подался в сторону. Рядовой Воронов не дал ему уйти далеко. Меткая очередь настигла удиравшего. Убитый оказался командиром 43-го пехотного полка.

За этот бой многие бойцы подразделения Басанова были отмечены правительственными наградами, а сам сержант Батор Басанов удостоен звания Героя Советского Союза.

Опочку противник сильно укрепил. С утра 14 июля 15-й гвардейский стрелковый корпус генерал-майора Н. Г, Хоруженко вынужден был прекратить атаки. Бомбардировщики 15-й воздушной армии нанесли по обороне врага мощный удар. Лишь после этого нашим частям удалось ворваться в город. Гитлеровцы перешли речку и укрылись за высоким земляным валом. Оттуда хорошо просматривались все улицы. Из-за старинного крепостного сооружения неприятель засыпал гвардейцев снарядами и минами, а потом предпринял вылазку. Идя в контратаку, вражеские солдаты что-то громко кричали. Из опроса пленных мы потом узнали, что перед боем их для храбрости напоили шнапсом. Но он не помог.

Попытка фашистов восстановить положение провалилась. Их 485-й пехотный полк был наголову разбит, а один из батальонов, прижатый к реке Великая, пленен.

Вечером к нам на КП зашел начальник политуправления фронта генерал-майор А. П. Пигурнов. Ни на кого не глядя, он присел на табурет, расстегнул воротник гимнастерки, недовольно проворчал:

- Накурили, хоть топор вешай... Лицо его было угрюмым.

- Что закручинился? - спросил я.

- А-а-а!.. - Пигурнов махнул рукой. Мы решили его не трогать. Уткнулись в бумаги. Тетешкин замурлыкал какую-то песенку.

Спустя некоторое время Пигурнов заговорил сам.

- Ездил сегодня по городу...

Мы приготовились слушать. Пигурнов всегда был полон разных новостей, наблюдений. Он впитывал в себя все не только по любознательности, но и по профессиональной привычке политработника. Позже месиво фактов, которое он носил в себе, процеживалось, просеивалось, а то, что оставалось, использовалось в докладах и беседах с бойцами и командирами...