Трудный день факира в джинсах

— Нашел дурачка! Да знаешь, кто мне это сказал? Гелий Мер-курьевич. Ученый, астроном. Живет в нашем доме. Ну, тот, который нас в турпоходы водил. Не станет он обманывать. Вот же смотри, его блокнот с рисунком оливтянина. Сказал, чтобы ему немедленно сообщили, если найдем, а сам в обсерваторию уехал.

Витька посмотрел на зарисовки, растерянно спросил:

— С чего ты взял, что статуя — оливтянин? Она же твердая.

— А потому, что сначала она была теплая.

— Что же нам делать? В больницу бежать? — спросил Витька, бледнея.

— В больницу! Что ты там скажешь? Заразился от космического пришельца? Да тебя же примут за психованного! Ты ведь сам не поверил мне, пока я не показал рисунок астронома! А ведь ты меня знаешь! Да пока там будут разбираться, что к чему, мы вместе с оливтянином заразим всю цивилизацию. Астроному в милиции и то не поверили.

— Тогда что же нам делать?

— Сначала дезинфекция. Нужно помыться и пристроить на лице маски. Как у продавцов во время эпидемии гриппа. Носовой платок есть?.. У меня тоже!

— А потом что? Будем ждать астронома?

— Обязательно! В ножички сыграем, пули отливать будем. А пока… — Емелька вспомнил, как мать всегда говорила ему: «Заканчиваешь мастерить — обязательно вымой руки. С грязными домой не пущу». Но Емелька почему-то каждый раз забывал об этом наказе, мать тоже. Однако сейчас он вспомнил, что в бачке есть вода, и сказал:

— А пока… Сними костюм и как следует вымойся. Там, в углу, висят мои рабочие брюки с рубашкой. Наденешь их.

— Так ведь твоя одежда мне мала, — попытался увильнуть от переодевания Витька.

— Тогда шлепай нагишом. Костюм пожалел?.. Смотри!

Емелька снял джинсы, свитер — наглядное пособие по спектру — и швырнул одежду в угол. Майку заправил в трусы.

Поглядывая на друга, Витька тоже стал медленно раздеваться.

Друзья вымыли руки, лицо.

С территории соседнего завода донеслись позывные. Диктор сказал: «Восемнадцать часов».

Емелька неожиданно вспомнил: «Наши всегда ужинают в это время, а я еще даже не обедал».

Витька промокал бумагой руки, небрежно бросая на пол комки.

— У меня абсолютно нет желания ходить в чужой, к тому же тесной одежде, — сказал он.

— Ты прав, комары тебе скажут спасибо, если ты явишься к ним в трусах и майке.

— Разве мы уходим в лес? Я же не отпросился…

«Начинается! — с неприязнью подумал Емелька. — Потом он повернется и уйдет домой».

Он сжал кулаки, закричал Витьке:

— Что же ты стоишь? Беги к мамочке! Она тебе нос вытрет, а ты спросишь у нее позволения уйти в лес.

Витька до сих пор не видел своего друга таким. Он виновато пробормотал:

— Но стариков все же нужно как-то предупредить?

— Послушайте его, люди добрые! Как будто я хочу им плохого! А двойки когда получаешь-думаешь о стариках? «Перетопчутся», говоришь. Или назло матери брюки порвешь, если она чем-нибудь не угодила. Беги, звони!

— Ну, чего зря вопишь! Видишь же — одеваюсь! — сказал Витька, задетый за живое.

Брюки Витьке жали, а рубашка была такой короткой, что не заправлялась за ремень.

— Но зачем все-таки в лес? Можно же и в гараже подождать, пока вернутся твои кормильцы.

— Ты знаешь, во сколько они придут?

— Понятия не имею.

— Я тоже. А вирусы в тени размножаются, потом полезут на улицу или сквознячком их вытянет. А там солнце спрячется, ветер подует и разнесет болезни по всему городу. Гараж придется поджечь, да и оливтянку, и песок, где она лежала.

— Ну, знаешь, уж в этом я точно не участвую! — заявил Витька, упрямо наклонив голову.

— Правильно! Драпай к мамочке, пока не поздно! Что тебе стоит? Ты это умеешь делать!

— Успокойся, бешеный! Я же сказал, что никуда не побегу. Но ведь огонь и дым быстро заметят, значит, и нас тоже, попробуй тогда убежать! Да и зачем поджигать?

— Видали его! Если хочешь знать, мне этот гараж в сто раз дороже, чем тебе! Вместе с отцом его строили. А сжечь все равно надо. Дым в трубу повалит, видишь в потолке вентканал? А гореть тут нечему. Пол цементный, стены кирпичные, потолок из бетонных плит, ворота железом обшиты. Там, где оливтянка, тоже песок и бетон. И сама она целой останется, только вирусы сгорят. Уж если через атмосферу прошла и уцелела, сейчас тем более. Барахло только наше сгорит, и все. Древние знаешь как боролись с чумой и сибирской язвой? Сжигали дома и целые поселки.

— Так ведь песок не горит.

Но Емелька вместо ответа спросил Витьку:

— Спички есть? Не водятся? Загвоздка! Древние добывали огонь трением лучинок. Но это долго.

Он посмотрел на полки, порылся в коробке с винтами и прочей металломелочью. Неполный коробок спичек он увидел на гвозде под потолком. Бросив его за пазуху, Емелька сказал:

— Бидон с керосином слишком тяжело тащить. Ищи банку… Во, это годится! Держи, а я наливать буду.

Ребята подошли с ветошью и банкой к песку, осмотрелись. Со стороны Промышленной улицы место закрывала гора пенобетона. За улицей начинался забор стройплощадки.

— Коко, иди карауль! Если что — свистни! Погромче.

Емелька смочил в керосине тряпки, расстелил их на песке и дорожке, где они тащили оливтянку. У неподвижной смуглой фигуры он замешкался, пробормотал:

— Конечно же, девочка!