Трудный переход

Егор увидел Трухина, Черкасова, Викентия Алексеевича Соколова. Показался из барака председатель профсоюзного комитета — рубщик Москаленко и пригласил всех заходить. Егор и Клим стояли рядом. Потом они через небольшой коридор прошли вместе со всеми в обширное помещение с рядами скамеек и стульев в нём. Впереди была сцена, а над нею протянуто красное полотнище. На полотнище — надпись: "Товарищи! Выполним пятилетку в четыре года! Выше темпы лесозаготовок!" На стенах всюду висели портреты вождей. Егор, усаживаясь рядом с Климом, потихоньку осматривался. Люди занимали места. Они переговаривались между собою, перебрасывались шутками. Егор смотрел на всё это с большим любопытством. Как видно, тут многие давно и хорошо знали друг друга. Прошёл бородатый Филарет Демченков. Даже под ватником заметны были могучие лопатки и богатырские плечи сплавщика. Егору приходилось бывать на собраниях в своей деревне, но тут, как ему казалось, было всё строже, больше порядка. Вся производственная жизнь кадровых рабочих леспромхоза, их интересы, их духовная деятельность сосредотачивались в посёлке на Партизанском ключе. Здесь была дирекция, партячейка, профсоюзный комитет, клуб, библиотека. Не беда, что всё это размещалось в бараках, бревенчатых строениях, на вид весьма неблагоустроенных. Именно отсюда протягивались нити руководства и влияния на лесоучастки. Впоследствии Егор под воздействием главным образом рассказов Клима Попова кое-что из этого уяснил себе, а сейчас он лишь оглядывался по сторонам да слушал, что говорили вокруг. Люди затихли, когда поднялся секретарь партячейки и объявил открытым "партийное собрание с привлечением беспартийного актива". Егор смотрел вперёд, где за столом сидел избранный президиум из трёх человек. Среди них был Трухин. Степан Игнатьевич, когда председатель собрания Москаленко дал ему слово, просто изложил свои мысли насчёт новых рабочих, пришедших в леспромхоз.

— Новых рабочих надо воспитывать трудом, социалистическим соревнованием, — говорил он. — А вот как нам соревнование организовать — об этом следует хорошенько подумать. Мало, чтобы соревновались коммунисты, комсомольцы, кадровые рабочие. Надо нам новых рабочих иметь в виду, в особенности вербованных крестьян…

Сбоку от президиума сидел Черкасов. Он настороженно слушал Трухина. Словно чего-то боялся. Один за другим выступали рабочие. И вот оказывалось из этих выступлений, что в леспромхозе не всё ладно. И Егор замечал, как Черкасов волновался.

— Я, конечно, беспартийный, но кое-что скажу, — густым басом гудел Филарет Демченков. — Товарищ директор, — повернулся он к Черкасову, — вы бы хоть один раз по делянкам проехали, поглядели бы, как народ лес рубит. Делянки же захламляются!

— На это десятники есть! — крикнул Черкасов. — Начальник участка!

— Десятники само собой, а вы у нас руководитель, за всем должны смотреть. Лес-то ведь наш, его беречь надо…

Когда Черкасов прерывал ораторов, Москаленко явно неодобрительно на него поглядывал.

— Товарищ Черкасов, к порядку, я вам дам слово, — сказал он однажды строго, и директор подчинился.

Егор, глядя на Москаленко, удивлялся про себя. "Ну и сила у этого мужика, — думал он, — смотри-ка ты, директора не боится, осаживает".

Клим Попов вытащил маленькую книжку, карандашик, стал что-то писать. А Егор всё смотрел туда, где рабочие говорили о вещах для него новых и потому необыкновенных. О лесе, о рубке и трелёвке они рассуждали так же, как мужики о своей пашне. Но Егора больше всего поразило не это. "Как они смело начальство-то ругают!" — удивлялся он. До сих пор Веретенников слыхал только, что разные начальники распоряжались и при этом, само собой разумеется, ругались. А здесь досталось от рабочих и самому директору леспромхоза. Почти все рабочие, критикуя неполадки, вносили какие-нибудь предложения:

— Надо писать плакаты, чтобы все знали, кто хорошо работает, а кто лодыря гоняет.

— С черепахой, с самолётом!

— Переходящее знамя завести..

— Доклад устроить о социалистическом соревновании — чтобы вся масса знала!

Среди других выступал и Клим Попов. Он говорил о том, чтобы все рабочие стали ударниками.

Собрание затянулось, но зато высказались все, кто хотел. Когда стали голосовать поступившие предложения, Москаленко сказал:

— Голосуют только члены партии.

Егор смущённо опустил руку и увидел, что сидевший с ним рядом Клим Попов поднял свою крепкую ладонь.

XXV

Комсомольцы вывесили стенгазету. Много потрудились над ней. Разрисовали красками. Коле Слободчикову было очень интересно, кто подойдёт первым, как она понравится. И его удивило, что первым появился у газеты не какой-нибудь бойкий паренёк или любознательная девушка, а серый и неприметный на вид мужичок, вероятно из вербованных. Длинное туловище на толстых ногах, сухонькое, безволосое лицо, маленькие глазки. Он так и впился в газету и читал заметки, шевеля губами.

Колю это умилило. "Таких вот и надо нам просвещать!"

— Что, папаша, интересно? — спросил первого читателя владивостокский комсомолец.

Мужик повернулся в его сторону и осклабился.