Трудный переход

Степан Игнатьевич сидел среди других уполномоченных, хмурясь и поглаживая свои чёрные усы. Если Сергею Широкову, с его романтической приподнятостью, всё тут нравилось — и это ночное заседание райкома, и какой-то особенный, властный и по-новому значительный Марченко, — то Трухину решительно не нравилось ни это заседание, ни сам Марченко. Он думал, что плохую моду завели в районе собирать ночные заседания. Люди днём работают, когда же им спать, как не ночью? А тут изволь идти на заседание. И это только потому, что секретарь райкома страдает бессонницей. Утром он встаёт поздно. В середине дня, когда все люди уже успели наработаться, он только начинает приходить в себя. Зато вечером, а в особенности ночью он живёт! И оттуда эта ужасная болезнь? Вероятно, её наживают люди в больших городах с их утомительно-нервной беготнёй и шумом. Степан Игнатьевич имел возможность присмотреться к Марченко в то время, когда он только что приехал в район. Квартиру секретаря райкома по каким-то причинам не успели отремонтировать. Степан Игнатьевич пригласил Марченко на несколько дней к себе. И был не рад! Орава ребятишек в квартире Трухина поднималась рано, достаточно было проснуться одному из них — обыкновенно самому маленькому, — как просыпались, словно по команде, все, начинался всегдашний утренний галдёж. Степан Игнатьевич привык и словно не замечал его, а для Марченко ребячий шум был мучителен. Но — воспитанный человек — он не подавал и виду, что ему тяжело. А Степан Игнатьевич уже проклинал себя, что вместо добра делает человеку зло, хотя и по неведению: он ведь не знал, что Марченко болен, а тот ему ничего не сказал. Хорошо, что было лето — и Полина Фёдоровна выводила детей с раннего утра на улицу, оставляя Марченко одного в квартире. Но всё равно он не высыпался. К счастью, квартира его вскоре была отремонтирована. Однако за это короткое время, что секретарь райкома жил в семье Трухина, он сдружился с ним самим и с Полиной Фёдоровной, а особенно, кажется, с ребятишками. Трухину даже ночные заседания тогда нравились. Утром Марченко звонил домой своей домработнице, которую привёз из Хабаровска, говорил, что идёт к Трухину пить чай. Между ними готова была завязаться настоящая крепкая дружба. Но надо же было Трухину после одной из поездок по сёлам откровенно поговорить с Марченко о положении в районе, высказать свой взгляд на некоторые очень важные вещи. И сразу всё изменилось. Они крепко тогда поспорили. После этого спора возникла у них взаимная настороженность. Трухин уже не мог с прежней доверчивостью относиться к секретарю райкома. Но и Марченко, кажется, только поддерживал видимость хороших отношений. После отпуска он даже, как в былые дни, на квартиру к нему пришёл. Но Полина Фёдоровна сразу что-то почувствовала Когда Марченко ушёл, она спросила мужа: „Какой-то он… такой… недовольный, что ли?“ — „Не знаю“, — ответил Трухин. Ему не понравилось, что Марченко, посылая его в Кедровку, говорил не о том, что и как там надо сделать, а о том, что план завышен. К чему это? Зачем? Трухин считал, что он успешно справился с делом в Кедровке и ждал сейчас, когда Марченко назовёт его среди других уполномоченных. Однако начало не предвещало для него ничего хорошего…

Секретарь райкома, открыв заседание, сказал, что работа уполномоченных никуда не годится. Это было вступлением.

— Страна нуждается в хлебе, — говорил Марченко. — Хлеб нужен для развёртывания социалистической индустриализации, для выполнения первого пятилетнего плана…

Сергей Широков смотрел на Марченко. Лицо секретаря райкома было и на самом деле преобразившимся. Марченко с гневом говорил об оппортунистах, которые на словах за выполнение планов хлебозаготовок, а на деле его проваливают. Марченко называл фамилии уполномоченных.

— Вы мне оставьте эту оппортунистическую практику! Иначе можете лишиться партийных билетов! Я должен здесь всех предупредить, что с оппортунистами и маловерами мы будем бороться беспощадно!

Сергей думал: „Так оно и должно быть!“ Он смотрел на Кушнарёва, который продолжал писать, наклонившись над краем стола. „Это он для газеты“, — сообразил Сергей. Строго поджав губы, смотрела на всех Варвара Николаевна Клюшникова. А Нина Пак и Семён Тишков уж больше не переговаривались и не улыбались друг другу. Лица всех сидящих вокруг людей были серьёзны и сосредоточенны. Сергей, слушая, как секретарь райкома оценивает работу уполномоченных — одного за другим, — и главным образом с плохой стороны, думал, что, когда дойдёт очередь до Трухина, Степан Игнатьевич станет героем этого ночного заседания райкома. Ведь он отлично справился с заданием: Кедровка перевыполнила план хлебозаготовок. А в других сёлах Кедровского куста дело тоже пошло. Сергей об этом написал и отправил корреспонденцию в свою газету. Наверно, она уже напечатана: материалы о хлебозаготовках помещаются сейчас в газетах в первую очередь…