Трудный поиск

Н. Борисов Трудный поиск Рассказы о работниках милиции

Золотой медальон

1

На студии кинохроники города Энска царило праздничное оживление. Программа дня была тщательно продумана, подготовлена и насыщена до предела. На это были отпущены средства и специально приглашен известный в городе театральный режиссер.

У подъезда студии в поисках свободного места крутились, мешая друг другу, юркие «Москвичи», приземистые «Победы», изрядно потрепанные временем «БМВ». Треск непрерывно захлопываемых дверец привлек внимание любопытных мальчишек, оставивших на время свою бесконечную войну, чтобы с полным знанием дела обменяться впечатлениями по поводу редких еще в те годы роскошных неповоротливых «ЗИЛов».

Все уже было почти готово к началу ответственной съемки. Звуко- и кинооператоры последний раз проверили аппаратуру. Осветитель, машинист сцены, ассистент режиссера застыли в ожидании команды. Высокий, седой, до синевы выбритый режиссер, научившийся за тридцать лет работы скрывать за внешней невозмутимостью свои тревоги и опасения, еще раз пробежал глазами сценарий. Когда диктор объявил о начале съемок, волнение охватило всех присутствующих в зале. И было из-за чего.

Сейчас, через какие-то считанные секунды, на глазах у сотен зрителей должны были встретиться отец и дочь, четырнадцать лет назад разлученные войной. Встреча их была приурочена к юбилею города, и отложить ее хотя бы на день было невозможно.

И эта скоропалительность, правда вынужденная обстоятельствами, очень не нравилась режиссеру.

Зрителю кажется, что все происходящее на экране рождается в его присутствии актерским вдохновением. И чем лучше, чем свободнее и непринужденнее игра актеров, тем больше доверия вызывает она у зрителя. Все это очень хорошо знал седой режиссер, но он понимал и то, что «экспромт» хорош только тогда, когда он заранее подготовлен, и поэтому всегда тщательно, до мелочей тренировал, как он выражался, свои передачи и спектакли.

Сегодняшняя же съемка была экспромтом без кавычек. Никто из принимавших в ней участие: ни он сам, ни его помощники и ассистенты, ни даже девочка — не видел еще одного из двух главных действующих лиц передачи — отца девочки. Кадровый военнослужащий, он был срочно вызван в сибирский город на встречу с дочкой, которую четырнадцать лет считал погибшей.

Конечно, было крайне опрометчиво назначать передачу до его приезда в город. Он мог заболеть, не приехать из-за каких-то часто возникающих в самые ответственные моменты непредвиденных обстоятельств...

Когда на студию сообщили, что самолет благополучно приземлился на аэродроме и за отцом девочки выслана машина, режиссер впервые за несколько дней вздохнул с облегчением.

Между тем диктор уже рассказывал эту историю.

По знаку, данному режиссером, из двух противоположных дверей зала одновременно навстречу друг другу вышли тоненькая стройная девушка и невысокого роста полковник. В больших черных глазах девочки, в неуверенных ее движениях были счастливое нетерпение встречи и робость перед незнакомым мужчиной — самым близким, самым родным ей человеком на свете.

Еле сдерживаясь, чтобы не побежать, полковник метровыми шагами пересек сцену. Вплотную приблизившись к девочке, он секунду пристально смотрел на нее, и вдруг, к удивлению всех присутствующих в зале, широкая счастливая улыбка медленно сползла с его лица. Он беспомощно посмотрел в зал, развел руками и тихо сказал:

— Это не моя дочь!..

2

Примерно за год до описываемых событий на окраине города в небольшом двухэтажном доме со старинными узорчатыми ставнями, принадлежавшем доктору Крамаренко, произошло несчастье.

Сам доктор выехал в отдаленный район на срочную операцию и отсутствовал уже три дня. Его жена пошла с утра по магазинам и потеряла счет времени. Дома осталась их пятнадцатилетняя дочь Нина, ученица девятого класса.

Был второй день весенних школьных каникул.