Трудный путь в будущее

Приезжая в Афганистан, я использовал любую возможность, чтобы встретиться и поговорить с этим интересным человеком, обладавшим хорошей памятью. Расскажу об одной встрече, наиболее мне запомнившейся, тем более что она состоялась в дни, когда в Афганистане прогрессивные круги отмечали столетие со дня рождения Владимира Ильича Ленина.

В Карачи, где находился корреспондентский пункт «Правды», в начале 1970 года пришла телеграмма от корреспондента ТАСС в Кабуле Валентина Гаврилина. Он писал, что С. А. Ширзои хочет по случаю ленинского юбилея дать интервью для «Правды». Валентин писал, что Ширзои живет сейчас в Джелалабаде. Там и можно встретиться.

Раздумывать не приходилось. Получив визу в афганском консульстве в Карачи, я вылетел в Кабул, а оттуда вместе с моим коллегой на машине приехал в Джелалабад. Я с благодарностью вспоминаю Валентина Гаврилина, который, владея пушту и дари, всегда оказывал мне содействие в работе.

Небольшой домик, в котором жил Султан Ахмад Ширзои, окружал двор с садом, благоухавшим ароматом цветущих роз и персиковых деревьев. На горизонте виднелись снежные вершины гор. Была уже вторая половина дня, когда мы подъехали к его дому. Постучались в калитку. На стук вышел сторож, пожилой пуштун. Вид у него был довольно грозный. Через плечо — патронташ, за поясом — кинжал. Голову украшала большая зеленая чалма. Рыжая борода, аккуратно расправленная на обе стороны, блестела под лучами солнца. Крикнув «Стой!», он навел на нас ружье. Мы подняли руки вверх, засмеялись. Со стороны все это выглядело комично.

— Как бы случайно не бабахнул в нас, — обернулся ко мне Валентин и почтительно доложил грозному стражу, кто мы и зачем пришли.

Услышав голоса, из сада к нам поспешил сам хозяин, пожилой человек крепкого телосложения. Он пожал нам руки, заметив, чтобы мы не обижались на его сторожа, человека чрезвычайно доброго, но с причудами.

— Ружье-то без патронов. И учтите, пожалуйста, что он почти на десять лет старше меня, а мне уже под восемьдесят.

Мы прошли на террасу, в окна которой стучали ветви персикового дерева. Низенький столик и несколько удобных кресел — вот и вся обстановка.

Если бы приехали пораньше, сказал хозяин, то застали бы моих друзей — Гуль Пача Ульфата, Мухамаддина Жвака, Абдула Хади Дави и Абдула Бахтани. Они приезжали из Кабула, чтобы обсудить некоторые вопрос вязанные с проведением мероприятий Общества культурных связей по случаю ленинского юбилея. Афганская интеллигенция хочет как можно шире отметить эту дату. Во многих учебных заведениях уже созданы комиссии по проведению юбилея. Мы рассчитываем также провести на предприятиях, где есть советские специалисты, вечера и торжественные собрания совместно с афганскими рабочими и служащими.

Выражение лица собеседника меняется.

К сожалению, — говорит он, — власти, официально не запрещая проведение ленинских мероприятий, вместе с тем делают все для того, чтобы свести их к минимуму. Нам советуют отметить столетие проведением собрания с участием ограниченного числа приглашенных. Пугали тем, что религиозные фанатики могут начать провокации против советских граждан, а это, дескать, вызовет нежелательную реакцию со стороны посольства СССР. Но как бы ни была сложна политическая обстановка в стране, как бы нас ни запугивали, ленинский юбилей все же будет отмечаться и у нас. К тому же часть депутатов парламента высказались в поддержку этого мероприятия.

На столе появляется русский медный самовар. Над краном выгравировано: «Пей из самовара чай и друзей привечай». Ниже подпись: «Рабочие Тулы. 1940 год».

— Это подарок, — говорит хозяин. — Получил его во время поездки в Тулу.

Затем подаются вазочки с изюмом, орешками, дольками сушеных груш и яблок, инжиром.

— Сегодня у меня прекрасное настроение, говорит Ширзои. — Сердце не болит, а оно в последнее время стало сильно пошаливать. Не знаю, представится ли еще такой удобный случай, как сегодня, чтобы поговорить. Располагайте мною.

Просим собеседника рассказать о его первой поездке в Москву.

— Помнится, — начинает он, — вот в такой же апрельский день 1919 года наша делегация, в которой было около двадцати человек, покинула Кабул. Мы ехали и Москву на переговоры с главой Советского правительства, чтобы проинформировать о провозглашении независимости Афганистана, а также подготовить обмен дипломатическими представительствами. На лошадях и ишаках, навьюченных мешками с продовольствием, бурдюками с пресной водой, нам нужно было, не привлекая особого внимания, пройти караванными тропами по горным перевалам, ущельям и пустыням до границ Советского Туркестана.