Трудный ребенок

На журнальном столике – том, что охраняли вожди атли и альва – были аккуратно разложены восковые фигурки. Каждую из них брала в руки Майя, касалась и что-то шептала, а затем брала следующую и повторяла процедуру. Филипп вытирал салфеткой ритуальный нож атли.

Когда Майя положила последнюю фигурку на стол, он торжественно произнес:

– Благословенные духи Севера, воздушные пространства. Я призываю вас!

– Благословенные духи Юга, недра земли. Я призываю вас! – вторил ему сосредоточенно Мирослав.

– Благословенные духи Запада. Водные глубины. – Это уже Влад. – Я призываю вас!

– Благословенные духи Востока. Всепоглощающее пламя. Я призываю вас! – закончил заклинание Алексей.

– Охотник, разрушитель, убийца, – воскликнули они хором. – Я – хищный. Я – твой враг. Я призываю тебя – явись!

И я поняла, какой дар у Майи. Находясь там, среди десятков врагов, в самом эпицентре войны, она собирала ауры охотников. На расстоянии проникала к ним в жилу и брала флюиды, необходимые для ритуала кроту. И теперь Влад с Миром, Филиппом и Алексом могли убить их всех одним ударом. Проткнув восковые фигурки ритуальным ножом.

Я злорадно улыбнулась. Захлебнитесь, гады!

Чья-то теплая ладонь легла мне на плечо, и я не успела опомниться, как моя жила была на крючке. С ужасом я повернулась, и встретилась взглядом с серыми глазами.

– Атли! – громко сказал держащий меня на крючке охотник. – Прекрати это, или она умрет.

Сердце пропустило удар. Воздух со свистом вырвался из легких. Живот взорвался болью.

Ирония судьбы.

Однажды мы уже проходили это, только я была в роли палача, а он — в роли жертвы.

Мишель погладил меня по щеке тыльной стороной ладони, жалостливо заглянул в глаза.

Жалеет. Жалость тут же откликнулась яростью. Будь у меня хоть часть былой мощи, я бы... Но поняла: не смогла бы. Посмотрела бы в серые глаза и не смогла. Только не его. Чувство вины — ненужная эмоция. Жаль, что я не умею от нее вовремя избавляться.

Два вождя и два жреца на вершине лестницы замерли, рука Филиппа застыла над черным воском. Ясно, как день: глупо меня спасать. Любой вождь, не раздумывая, проигнорировал бы ультиматум древнего.

Любой...

По спине пробежал холодок, вспомнились слова Мишеля о перерождении. Этот псих точно дождется. Не пощадит.

Я подняла взгляд на Влада. Не знаю, зачем. Попрощаться? Наверное. Хотелось жить — неистово, до безумия. Дышать, любить, радоваться, смеяться. Что-то решать. Действовать. Чувствовать себя нужной.

– Видишь, Кастелла, – прошептал Мишель мне на ухо. – Вот так жертвуют людьми.

– К чему весь этот цирк, Мишель? – подал голос Влад. – Если мой жрец остановится, умрут все.

– Глупо думать, что полководец ведет войско, чтобы перебить всех врагов. Кто же тогда будет рабом? – усмехнулся Мишель.

– Сделаешь хищных рабами? Зачем? – спросил Мирослав. – Что тебе с того?

– Ты не в том положении, чтобы задавать вопросы, альва! – огрызнулся охотник. – Ну, так что мне делать с девочкой?

Влад опустил глаза. Сердце билось у меня в груди раненной птицей. Невысказанные мольбы взрывались внутри яркими вспышками. Липкая тишина заполонила мозг, постепенно превращаясь в противный гул. Жила болела от прикосновения смертоносных щупалец.

Если я умру, то не буду жалеть ни о чем. Только пусть они выживут. Глеб, Влад, Кира, Рита, Ира.

Они.

– Дай сюда клинок, – сдавленно велел Влад Филиппу.

Жрец помешкал и удивленно посмотрел на него. Протянутая рука не дрогнула, как ни один мускул на бледном лице.

Нехотя Филипп вложил нож в руку Влада, и он поднял его над головой.

По телу медленно разлилось тепло. Я важна. Важна! Захотелось плакать и смеяться одновременно, но я сдержалась. Тепло поднялось к затылку, охватило голову и спустилось к вискам.

Где-то справа облегченно выдохнул Глеб.

– Брось нож, хищный, – оскалился Мишель.

– Гарантии? – деловито осведомился Влад, хотя по тону было понятно — бросит. Но нужно торговаться, потому как от его решения зависят жизни остальных.

– Ты будешь жить. И девочка. Мы уйдем, возьмем нескольких в заложники. Вернемся завтра и будем решать вопрос о вашем подчинении новой системе. Это больше, чем ты достоин получить.

Влад смотрел на Мишеля несколько секунд, а затем небрежно швырнул клинок ему под ноги. Я с шумом выдохнула, когда охотник убрал щупальца с моей жилы. Осознание, что все происходит на самом деле, по-настоящему, что наши жизни зависят от убийц, и те ставят нам условия, нахлынуло резко, вырвалось обидой, и я с силой сжала кулаки.

– Иди сюда, Полина, – позвал Влад, и я послушно шагнула на ступеньку, но прохладная ладонь охотника коснулась моего плеча.

– Она пойдет со мной. Мы оба знаем, что у атли ей не безопаснее, чем у охотников. Заодно и ты будешь думать быстрее. Мы оба знаем, для чего ты хранишь ее.

– Полина — атли. Все остальное тебя не касается, – бесстрастно ответил Влад.

– Кем вы себя возомнили? В былые времена, когда приходил охотник, хищные сидели в норках и боялись дышать. А что я вижу сейчас: вы бросаете нам вызов? Серьезно?

Он раскатисто засмеялся.