Трудный ребенок

Я так и застыла на пороге, растрепанная, ненакрашенная с несуразной гулей на голове. Но уже не думала об этом. Сердце пропустило удар, странно ухнуло и забилось быстро-быстро. Словно пыталось разжечь костер в груди трением.

– Такой грохот. Я подумал, тебя там убивают, – сказал Влад и улыбнулся.

Я шумно выдохнула. Мне не понравилось ни то, что он пришел, ни тон его голоса – вкрадчивого, хриплого, с затаившимися нотками отчаяния.

– Что ты здесь делаешь? – Показалось, в моем голосе оно тоже сквознуло – только отчетливее, не таясь. Смешалось с испугом и злостью оттого, что нам нужно все это пережить.

– Может, сначала впустишь, а потом я скажу?

Ирония – маска для беззащитных. Так сказал герой моего любимого фильма.

Ни я, ни Влад не были беззащитными. Или были? Возможно, моя бравада будет погребена под жестокими осколками реальности? Реальности атли, которую так жаждет разрушить Чернокнижник...

В квартире громко тикали часы. Бабушкины. Даже не знаю, зачем я их всюду за собой таскаю. Возможно, для того, чтобы не забывать: можно положиться только на себя. Я всегда одна, несмотря на людей, что окружают меня. Несмотря на лучшего друга, племя, любимых. Сольвейг – означает одиночка. Кому, как не мне, это знать?

– Кира в порядке? – тихо спросила я.

Не о том нужно спрашивать, но задать самый главный вопрос не поворачивался язык. И я, как страус, спрятала голову в песок, зарылась в него целиком и дрожала. Я дрожала внутри, как маленькая испуганная девочка. Я была ею. В последний раз. Даже странно было от понимания, как скоро все изменится.

Я. Он.

Мы.

– Кира в порядке.

Движения словно сковало льдом – пошевелиться было трудно, даже больно. Боль жила в груди, в жиле. В висках едва ощутимым эхом отдавался пульс. И взгляд пронзительный, прожигающий тоже причинял боль.

Но она уже не пугала меня. Я привыкла к ней, приросла. А когда ты не боишься боли и смерти, мало что вообще может напугать тебя. И ты становишься сильнее.

– Когда? – прямо спросила я. Времени оставалось мало, так что юлить?

– В субботу, – просто ответил Влад.

– Ты... сможешь?

Он пожал плечами.

– Слишком долго готовился, чтобы быть уверенным. – Нервно улыбнулся. – Во всяком случае, мне надоело ждать.

Я кивнула.

– Используешь нож?

– Это единственное, чем можно убить его. Убить навсегда. – Он помолчал немного. – Ты должна быть готова к тому, что Кира поддержит Тана на поединке.

От этой мысли стало удушающее плохо. Словно земля раскололась надвое, и мы с Владом остались на одной ее половине, а Кира – на противоположной. А между нами – бездна, заполненная бурлящей, обжигающей лавой.

Но потом вспомнился разговор с дочерью на крыльце в день свадьбы Влада. Нет, Кира понимает, что будет значить для атли поединок. И она примет правильную сторону.

– А ты? – внезапный вопрос вырвал из размышлений, вернул в реальность.

Я подняла глаза – он стоял опасно близко, но впервые за последнее время это не волновало меня. Я точно знала, что буду делать, как и почему.

– Что я?

– Кого поддержишь ты, Полина?

Серая тень сомнения мелькнула на его лице. Он и правда допускает, что я могу отвернуться. Предать. Что ж, резонно – предавший всегда будет ждать удара в спину.

– Это ваш бой. Я к нему не имею отношения. Но на поединке я буду с тобой.

Он улыбнулся – как-то мягко, тепло и совершенно расслабленно. Влад редко так улыбался. Мне все время казалось, что он где-то далеко, в своих мыслях, неведомых размышлениях и планах.

– А сегодня будешь со мной?

– Зачем? – нахмурилась я.

– Поединок окончится смертью, – уверенно произнес он. Не зло, не яростно, а с ледяным спокойствием, от которого у меня занемели пальцы рук. – Ни один из нас не прогнется.

– Знаю.

Мой голос не дрогнул. Не сорвался. Я надеялась, что и сама такой буду, когда настанет момент «Икс».

В душе поселилось странное спокойствие. Словно землю укрыло пеплом от былых пожаров, и гореть уже было нечему. Не за что трястись, переживать... Сейчас мы вдвоем, у черты, а когда переступим ее, разойдемся навсегда.

Не этого ли ты хотела? Продержаться осталось чуть-чуть.

– Может, пора признаться себе – никакого проклятия нет?

Влад смотрел насмешливо и спокойно, словно загнал меня в клетку, из которой не выбраться, и ждал, когда я это пойму. Глупый. Это он не понимает. Проклятие – это все, что осталось между нами. Оно и атли. Кира выросла, повзрослела. У нее своя жизнь. Прошлое заросло кустарником и мхом. Превратилось в такую непроходимую чащу, что возвращаться туда не хочется. А будущее... Будущее будет другим – таким, как я захочу.

И внезапно мне стало хорошо. Спокойно. Страх растаял, уступив место уверенности. Судьба всегда подсказывает правильные решения, нужно лишь уметь услышать.

Я покачала головой и твердо сказала:

– Оно есть. Теперь я понимаю это, как никогда.

Влад закрыл глаза, и на секунду показалось – он сейчас закричит на меня. Но он лишь горько улыбнулся и отошел на шаг.

– Ты можешь пожалеть о том, что сказала это сейчас.

– Думаешь, что это? Любовь? Серьезно? После всего, что было? Любви не бывает без доверия!

– И ты не веришь мне, – закончил он за меня.