Трудный ребенок

— Отлично, Бен, ужин! Хорошо, пойдем заведем себе ребенка.

Бен ликовал. Теперь не он, а жена требовала поскорее обратиться в приют.

* * *

Педагогические приемы, используемые в приюте, были самыми различными. Особой популярностью у детей пользовалась пятиминутная пауза на уроках, во время которой нужно было писать письма. Большинство воспитанников вообще не знали никаких своих родственников, поэтому избирали какого-нибудь кумира и именно с ним вели переписку. Найти достойный адресат помогали телевизоры и газеты. Слава Богу, их было достаточно. У самых примерных воспитанников, награжденных отдельными комнатами, были даже личные телевизоры.

Кому писали дети? Естественно, людям влиятельным и добрым, тем, на кого хотели стать похожими в будущем. Сью Хиттон, девочка хрупкая, с мягкими косичками и мечтательными глазами, например, так начинала свое послание: «Дорогая королева Элизабет! Как там в Англии? Наверное, хорошо быть королевой…» Она писала в туманный Альбион не в первый раз, но ответа все еще не получила. Девочка была уверена, что королева читает письма, но просто не находит времени ответить.

Дилли Фостер, мальчик на удивление спокойный, немного прихрамывающий на правую ножку, несколько лет вел активную переписку с духовным лицом. На тетрадном листке в клеточку он старательно выводил: «Дорогой епископ Душо, как поживаете? Со мной все в порядке…»

Самым примечательным во всей процедуре было то, что никто не читал детских писем. Директор приюта справедливо считал, что надо же воспитанникам дать возможность хоть где-то никого и ничего не бояться. Этот эффективный воспитательный прием мистер Дибати нашел в серьезном научно-педагогическом журнале и очень гордился своим нововведением.

Благодаря предоставленной свободе Джуниор сочинил письмо, которое выглядело следующим образом: «Дорогой убийца в бабочке, как ты там в тюрьме? Опять на первой странице газеты опубликовали хорошую фотографию, на которой — ты. Я ее прикрепил к своей коллекции. Я все еще ношу галстук-бабочку, чтобы быть похожим на тебя. Да, кстати, у меня хорошие новости: я скоро выхожу. Здорово, правда?» Внизу стояла аккуратная подпись: «Твой самый главный фанат Дж. Р.».

Джуниор был в полной уверенности, что письмо доходит до адресата, так как получил не один ответ. «Дорогой убийца» в редких посланиях выражал свои дружеские чувства и мечтал о том, что они устроят, когда оба окажутся на свободе.

* * *

Красавчик в бабочке, он же Бабочка, он же Мартин Корсак, чувствовал себя в тюрьме великолепно. Временами, когда он оказывался на свободе, неуважение и неподчинение окружающих очень быстро начинало надоедать. Тогда Бабочка привлекал внимание общественности к своей персоне, совершая очередное ограбление, убийство или ограбление с убийством. Особенно ему нравились судебные процессы. Корреспонденты, телевидение, судьи… Он становился в центре всеобщего внимания. Мог беспрепятственно выражать им свое презрение, смеяться над их глупостью и упиваться своими собственными достоинствами.

Погуляв таким образом на свободе, Бабочка возвращался домой — в тюрьму. Все тюрьмы штата Луизиана давно стали для Мартина Корсака родными. Здесь он чувствовал себя прекрасно. Хорошее питание, масса развлечений, разнообразие в сексуальной жизни и, конечно же, всеобщее почитание — это было по душе Бабочке, да к тому же стало привычкой. А привычка, как известно, вторая натура.

Когда-то, в годы своей юности, Бабочка, как и остальные заключенные, упорно работал над совершенствованием своей личности. Он осваивал мельчайшие подробности карточного шулерства, брал уроки блатного жаргона, изучал приемы борьбы всех видов и, как это принято во всем штате, усиленно накачивал мышцы. Учеба не прошла даром. Многочисленные побеги и прославленные дела Бабочки лучше всего свидетельствовали об этом.

Он был первым лицом в штате. Иногда Мартин Корсак даже подумывал, не пойти ли на заслуженный отдых. Но неуемная жажда деятельности вносила свои коррективы. Новые подвиги только увеличивали его славу.

Уже около года красавчик с бабочкой отбывал срок в Шривпортовской тюрьме, и однообразие понемногу начинало надоедать. Тем более, что в последнее время он активно переписывался с одним корешом, который отбывал свой срок в Сент-Луисе. Бабочка никогда не видел его: тот первым прислал письмо, но Мартину Корсаку пришлись по душе проекты, о которых говорил Дж. Р. Такие мысли, был уверен Бабочка, могли родиться в голове только у классного парня.

Совершая ежедневную прогулку, Бабочка заглянул в спортивный зал, где гремели железом еще не оперившиеся новички. Работали старательно, с энтузиазмом, мечтали накачать мышцы, чтобы иметь вес в блатном мире. Некоторые, правда, подумывали и о том, как в будущем своими формами станут покорять женские сердца.

— Покурить хочу… — лениво проговорил Красавчик.