Трудовые будни барышни-попаданки 3 (СИ)

На фоне московских тетушек вполне симпатично смотрелись провинциальные Скотинины и Простаковы, требовавшие от своих чад благочинности лишь в особых случаях. А так — бегай по двору с дворовыми детьми, лазай по садам, ходи по грибы, уди рыбу. Лишь позже девчонок отделят от мальчишек, нарядят в неудобные платья, а то и напялят модный корсет.

* * *

С отъездом я не торопилась — ждала Мишу. Он опять уехал утром на службу, как всегда узнать о ночных происшествиях, и как всегда — задержался.

С мужем я общалась примерно столько же, сколько и в прошлой жизни до пенсии. То есть немного. И о коммерческих событиях рассказывала не раньше, чем он сам начинал разговор: «Как дела, Мушка?»

У самого Михаила Федоровича дела шли непросто. Он, опять-таки как и прежде, скрывал свои проблемы, и мне приходилось всеми силами выводить его на разговор, иногда насухо, иногда с бутылкой нашей, голубковской настойки.

Всё как всегда: спасибо за успехи, за вовремя раскрытые преступления, вот только… Зачем обижать старых служак, заставлять делать то, к чему они не привыкли? Зачем обижать будочника, отнявшего калачи у торговки? И главное, зачем поднимать шум там, где не надо?

Миша чуть не ушел после случая с графом Изместьевым. Этот аристократ велел кучеру свистеть особым свистом — уступай дорогу, а кому не уступит — кнут. Молодой купец третьей гильдии свиста не знал, получил кнутом, полез драться, кучер шарахнул его по голове настоящим разбойничьим кистенем, был почти сразу задержан Мишей… чтобы быть ночью выпущенным.

Муж дошел до генерал-губернатора. Александр Петрович был, как всегда, с ним дружественен, но искренне не понимал — почему нельзя забыть эту историю?

— Голубчик, так ведь его и в участке взгрели, и потом, в графской усадьбе, хозяин добавит. Он же, граф, и денег дал родне прибитого…

— Не только побитому, — уточнил Миша.

— Так ведь, голубчик, так всегда было. Скорей бабы брить бороды станут, чем полиция взяток брать не будет.

— Ваше сиятельство, в бабьих бородах не разбираюсь, — спокойно ответил Миша, — но, если несчастный умрет, мне придется в отставку подать. Смертоубийство без суда недопустимо.

Генерал-губернатор впервые осерчал на Мишу и чуть не выставил из кабинета. К счастью, купец выздоровел, а градоначальник договорился с Изместьевым, что кучера отправят в дальнее имение — вроде ссылки.

Другой раз Мишу опечалил старый служака — Степаныч, легендарный будочник, поджигавший в 12-м году казенные склады по приказу Растопчина и чудом спасшийся от французского расстрела. Миша сам угостил его перцовкой и спросил:

— Поведай, старина, без утайки, что говорят обо мне в столичной полиции.

Степаныч выпил четыре стопки и лишь тогда развязал язык.

— Правду сказать, Михаил Федорович? Во-первых, шустрый вы, как любая новая метла, и нашему брату покоя не даете, а уж ворам от вас жизни нет. Так что вас любят, особливо мещанское сословие — меньше их разная шантрапа щемить стала. Что воришку, что кабацкого громилу пугают вашим именем.

Не успел Миша обрадоваться, как Степаныч продолжил:

— А еще говорят… уж простите, Михаил Федорович, что вы одной вдовушке помогли в наследство вступить, а она вас отблагодарила. Ну и вы получили свое место по золотой протекции. Уж не взыщите, сами попросили…

Я не удивилась. Давно поняла, что в этом, новом для меня, мире те же порядки, что и в прежнем: любые успехи ставятся под сомнение. А вот чин и статус фаворита требуют привычных объяснений.

Даже узнала, как это сейчас называется — «случай». Мой Миша «в случае» у генерал-губернатора.

Вот и легок на помине. Прискакал, причем верхом. Откинул все приличия — передвигается по Москве, как ему быстрее.

Подъехал к саням, наклонился.

— Мушка, милая, только до заставы могу проводить.

И это славно. До заставы не меньше часа ехать.

— Ты, милая, осторожнее. Сама знаешь — вас двое.

Да, я знаю, что не одна. Потому-то и решила поехать пораньше, санным путем. И прожить эти месяцы на свежем воздухе, в Голубках. В тишине, в спокойствии… на своих овощах-фруктах и яйцах от проверенной курицы. На молоке и сливках от здоровой буренки. Кое-какие хозяйственные задумки с новыми силами закручу. У меня кирза на уме и на подходе, а это дело такое, масштабное.

Лиза витаминов наберется, окрепнет. А рожать вернусь в Москву, заранее. Слава богу, здесь меня хоть родильной горячкой через грязные руки уже не заразят — спасибо доктору Пичугину и двум каким-то ушлым студентам — медику и юристу.

Они такой фурор устроили со своим аттракционом «Дивный микроскоп и звери, кои в любой грязи живут» — ни в сказке сказать, ни пером описать. Теперь любой, у кого нашлось несколько копеек на аттракцион, полюбовавшись на разнообразную микрофлору в окружающей среде, моет руки минимум в три раза чаще, чем ранее. Пока эта новинка дебютирует в Санкт-Петербурге, но Аркадий Пахомович, сообщивший мне об этом в письме, обещал помочь молодым людям устроить подобный аттракцион и в Первопрестольной.

И то хлеб. Глядишь, и пронесет нас мимо самой страшной вспышки холеры.