Трудовые будни барышни-попаданки

Когда мы вышли в открытую галерею, опоясывающую второй этаж пансиона, Иван Ефимович, как я и ожидала, достал не трубку, а модную сигару. Раскурил, отвернувшись от меня, затянулся, сказал:

— Вы, сударыня, звали, вам и говорить.

— Понимаю вас, Иван Ефимович, — начала я, — сейчас вам хочется запретить Степану водиться с мальчишкой из бедной семьи.

Собеседник кивнул. Я продолжила:

— Понимаю. Но мальчишка хоть и бедный, а не уличный. Одет не в рванину, рубашка аккуратно заштопана — семья не пьяная, не буйная. А главное, после такой истории будет он для Степы самым лучшим другом — дружба в одной купели крещена. И теперь точно Федька станет Степана оберегать.

— Уж очень семья бедняцкая, — заметил управитель. — Странно моему Степке с таким водиться.

— Так времена меняются, Иван Ефимович, — сказала я непринужденно. — Много новшеств, не только паровые машины и сигары. У меня в поместье дворянские дети с дворовыми воспитываются. И это не я придумала — считайте, царская мода.

— Подумаю, — сказал после небольшой паузы управляющий таким тоном, что я незаметно улыбнулась — победа! — Хотел бы спросить вас, Эмма Марковна. Во-первых, почему вы столь участливы оказались?

— Тонут люди — как иначе? — не задумываясь ответила я. — А что потом не бросила мокрых на льду, так зачем тогда спасать было? Ведь и вы бы так поступили. А что во-вторых?

— Лампа у вас удивительная. И чай, — сказал управляющий.

Опа! Да неужели? Как там Миша говорил? Поклевка еще не значит рыбка в ухе? Ох, теперь бы не оплошать.

— Что верно, то верно, Иван Ефимович. Я не просто так на ярмарку приехала, на людей полюбоваться, себя показать. Но и по торговым делам.

— По торговым? — Насмешки в голосе мужчины не было, скорее искреннее изумление. — Дворянка-с?

— Что поделать, и дворяне есть-пить хотят. Опять же, дворню не только неволить, ее еще и кормить-одевать надо. Детей достойно выучить. Я вдова, свои родители уже на небесах. Если сама о себе не позабочусь, никто не позаботится.

— Негоже женщине такими делами заниматься. Замуж надо.

— Не спорю. Но для вдовы без особого достатка с ребенком женихов трудненько сыскать. А за пьяницу или мота сама не пойду. Так вы говорите, чай мой вам понравился? Не откажите в любезности, прикажу Танюшке для вас фунт разного завернуть. Маменька покойница много секретов знала, такого чаю, как у нее, в самом Санкт-Петербурге не пробовали.

— Вот как… а скажите, сударыня, — Иван Ефимович держал себя со мной достаточно свободно, не как купец с дворянкой. Но я не чинилась, замечаний не делала. Улыбалась любезно. Он все равно держал положенную дистанцию и ничего неприличного по нынешним нравам не делал. К тому же разговаривали мы не в укромном уголке, а на глазах у людей и самой мадам Обрящиной, занятой каким-то делом во дворе, — не ваш ли невиданный «земфир» нынче в трактире «Дружеская встреча» предлагали на пробу особо уважаемым гостям?

— Мой, — сказала я. — Яблоки уродились, а я рецепт знала. Решила: хватит только зерном и кожей торговать, надо сласти производить. А вы попробовали?

— Конечно, — ответил Иван Ефимович, будто кто-то мог усомниться, что он не относится к почетным гостям. — Хорошо вы с этой сладостью придумали. А вот лампа меня еще больше удивила. Видел паникадило на пятьдесят свечей, но чтобы небольшая лампа так ярко горела… Неужели, Эмма Марковна, вы такое светило тоже изготовили?

Я рассказала про любопытную заметку во французской газете с подробным описанием заграничной лампы, как сделала заказ кузнецу и получила желаемое.

Иван Ефимович слушал внимательно, кивал, заметил, что подчиненным людям не всегда удается легко объяснить то, что нужно.

А потом задал неожиданный вопрос.

Глава 48

Расстались с Иваном Ефимовичем мы неожиданно не очень дружелюбно. Я-то думала, он флиртовать начнет, увидит во мне даму.

Размечталась.

Он просто спросил: «Сколько я должен?» Что, конечно же, меня обидело. Понятно, приказчик, у купцов трется, в купцы метит, небось есть своя доля в торговом доме Никитиных. И привык все решать толстой пачкой или увесистым мешочком.

Я обиду не скрыла, и мы достаточно быстро и прохладно распрощались. Конечно же, я не отпустила Степу без флакончика барсучьего жира, указав, что пить надо натощак. Мальчишка скривился было, а отец его, глянув на несчастную мордочку сына, решительно сунул лекарство в карман. Спросил только, что это такое, узнал про барсука и понимающе кивнул. Ну да, Америку я этим средством не открыла, издавна оно известно.

Я вроде помнила и еще об одной важной просьбе, которую собиралась ввернуть по случаю, раз уж события выстроились. Но тут в пансион стала ломиться Федькина матушка, и Иван Ефимович удалился. Чай я ему подарить не успела.

Федька тоже был выписан из импровизированного госпиталя. С подробным объяснением, что он уже достаточно наказан ледяным купанием, что не надо мешать ему встречаться со Степкой. И, конечно, порцией барсучьего жира, с инструкцией по применению.