Трудовыебудни. В том гробу твоя зарплата

- А можете примерить еще и это платье? – попросила одна упырица, протягивая мне какой-то алый мешок со стразами на три размера больше, чем я обычно ношу, -  Просто оно из прошлой коллекции и плохо продается.

Я надела платье на себя, походила в нем, а потом вернула его обратно. Упырица, прижалась лицом к нему и глубоко вздохнула. Семь нарядов, расчески, заколки, туфли. Все трамбовалось в коробки. Такое чувство, будто меня завтра замуж будут выдавать, а сейчас собирают приданное. Волосы расчесали. Осторожно, буквально по одной волосинке, их начали стричь, стараясь не смотреть на мою обнаженную шею. Нервы не выдерживали, и мне на шею повязали хомут из какого-то полотенца, а сверху накинули какую-то простыню. С прилипшими темными мокрыми волосами, я была похожа на тюленя, высунувшегося из проруби. Парикмахерша старалась не дышать. Она надула щеки, по которым у нее катились слезы. Настрадалась бедняжка на всю жизнь вперёд. Чувствую, что потом внукам будет рассказывать о том, как стригла человека.

Я заметила, что мою одежду никто не сжег. За нее в буквальном смысле подрались. Про нижнее белье я вообще молчу.

- Вы знаете, - выдала вульгарно одетая упырица, которая командовала всем этим безобразием, - Приходите к нам почаще. Вы можете брать у нас платья напрокат. На день, на два. И главное – не стирайте. Поносили – вернули. Если испачкали – ничего страшного. Главное – не стирайте. Любые платья из любой коллекции. Да, и не пользуйтесь парфюмом.

Ничего себе! Тут салон красоты и бутик по совместительству решил устроить беспрецедентную акцию.

- Вот наша визиточка, - цыкнула упырица, положив на стол красивую визитку с каплей крови, - Меня зовут Жизель. Это все принадлежит мне. Поэтому, сударыня, будьте так любезны, обдумать наше с вами дальнейшее сотрудничество. Абелю об этом знать не обязательно. Я настойчиво повторяю, что Абелю об этом знать совсем не обязательно. А теперь, простите, я выйду на улицу… Сил моих больше нет.

«Чую! Человеческим духом пахнет!» - пронесся у меня в голове скрипучий голос Бабы Яги.

Через час я выглядела так, словно собираюсь на светский раут. На мне было жемчужного цвета платье, туфли, подобранные тон в тон к платью, красивое, кружевное нижнее белье. Рядом со мной возвышались коробки с невероятно дорогими нарядами.

- Может быть, одного платья достаточно? – тихо спросила я, глядя, как все добро трамбуют в пустую карету. Я с ним никогда не рассчитаюсь. Мне придется прожить целую вечность, чтобы вернуть ему деньги за всю эту красоту. Оторванные ценники валялись на полу. Я старалась не опускать глаза, чтобы не видеть трех и четырехзначных сумм.

- Накидка! – заорала Жизель, выписывая счет, - Девочки, достаньте накидку.

Меня укутали в красивый полушубок. На стоимость этой красоты я даже боялась смотреть. Ценник осторожно сняли и тут же занесли в счет. Мне хотелось выть от отчаяния, прикидывая, на какую сумму придется раскошелиться моем «спонсору», и сколько я буду ему должна. Вместо радости я испытывала угрызения совести и чувство глубочайшего стыда.

- Вы подумайте над моим предложением! – крикнула хозяйка, прижимая к себе мой старый бюстгальтер, как ребенок прижимает к груди любимую игрушку.

- Куда едем? – спросил кучер, - Мне приказали доставить вас по адресу, который вы укажете. И просили передать вам ключи.

- К офису, - вздохнула я, надевая на шею медальон.

- Хозяин просил передать вам, что «никаких к офису». Говорите адрес.

- Кровавый переулок, дом один, - вздохнула я, прикидывая, какой счет будет выставлен кому-то за все страдания. Господи, как же мне стыдно. Как я докатилась до такой жизни?

Карета остановилась рядом с домом.

- Точно сюда? – удивленно спросил кучер, глядя на обшарпанную дверь и горы мусора под ногами.

- Да, сюда, - ответила я, вылезая из кареты. Я постучалась в дверь, на пороге появилась старуха-будильник с колом в руках. Так сказать, во всеоружии.

- Коробочки поставьте, пожалуйста, у входа. Я сама все занесу. Спасибо, - ответила я, беря одну из коробок и открывая дверь кареты.

- Как скажете, - вздохнул кучер,  помогая мне выгружать все мое добро.

- Игнацио! – заорала старуха, подслеповато щурясь, - Когда долг отдашь? Я весь твой портрет оплевала! Уже даже правый глаз выковыряла! Все жене рассказала, про шашни твои! И детей твоих прокляла! Ты же мне клык давал, что через три месяца вернешь все с процентами! Да чтоб тебе пусто было! Чтоб у тебя клыки выпали! Чтобы кровь в горло не лезла!

Так! Вот с этого места поподробнее!

- Меня не Игнацио зовут. Да и не женат я, - заметил малость обескураженный кучер, ставя коробки под дверью.

- Обозналась, - с досадой заметила старуха, цыкая зубом, - Но ты тоже не расслабляйся!