Труды

Заключительные разделы книги носят герменевтический характер: здесь митрополит Антоний выступает в своей наиболее характерной роли – интерпретатора православной веры. Особое внимание уделяется толкованию Священного Писания. В Православии, в отличие, например, от протестантизма, Писание не воспринимается как нечто первичное по отношению к церковному Преданию: Писание выросло из Предания и составляет его неотъемлемую часть. При этом под Преданием понимается все многообразие церковного опыта от времен ветхозаветного Откровения до наших дней. Отсюда и основной герменевтический императив: Писание должно интерпретироваться не спонтанно и произвольно, а изнутри Предания.

Обращаясь к Библии, Владыка Антоний предлагает очень свежие, современные, подчас весьма неожиданные толкования отдельных библейских текстов, но все его комментарии глубоко укоренены в православном Предании и носят ярко выраженный церковный характер: Писание осмысливается им изнутри духовного и литургического Предания Церкви. Не случайно его излюбленной формой комментария к Библии является проповедь, представляющая собой не научное исследование и не свободное рассуждение на ту или иную тему, а составную часть Божественной литургии, интегрированную в богослужебный строй жизни церковной общины. В этом, опять же, нельзя не увидеть связь между Владыкой Антонием и Отцами древней Церкви, для которых Священное Писание было не столько предметом кабинетного изучения, сколько объектом молитвенного размышления: отрывки из Писания прочитывались в храме и здесь же толковались пастырями Церкви. Именно так появились на свет экзегетические беседы святителей Василия Великого, Иоанна Златоуста, Кирилла Александрийского и многих других Отцов Церкви.

Голос богослова и голос Церкви

Ни один богослов не имеет права быть просто частным лицом: у него могут быть свои, частные мнения, отличающиеся от мнений других богословов, он может говорить от себя, но его личный голос никогда не должен звучать изолированно или обособленно. Протоиерей Георгий Флоровский подчеркивал, что всякий христианин при всех обстоятельствах, даже когда он остается один на один с Богом, является прежде всего членом Церкви: «Личная молитва возможна только в контексте общины. Никто не является христианином сам по себе, но только как член тела. Даже будучи в уединении, „в келлии“, христианин молится как член искупленной общины, Церкви»{13}. Сказанное тем более относится к богослову: никто не может быть богословом «сам по себе»; богословом можно быть только в контексте церковной общины. Каждый богослов несет ответственность за свои слова и суждения не только перед самим собой, но и перед всей общиной Церкви.

Отцы и учители древней Церкви «истинным богословием» называли молитву. Классическая фраза Евагрия-монаха – «Если ты богослов, то будешь молиться истинно; и если истинно молишься, то ты богослов»{14} – с максимальной выразительностью воспроизводит традиционное патристическое отношение к богословию. Для Отцов Церкви богословие не было отвлеченным теоретизированием о «неведомом Боге»: оно было поиском личной встречи с Ним. Истинное богословие – не о Боге, а в Боге: оно не рассматривает Бога как посторонний объект, но беседует с Богом как Личностью. Христианское богословие молитвенно и опытно. Оно противопоставляет себя голой безблагодатной «учености»{15}. «Философствовать о Боге можно не всякому… Способны к этому люди, испытавшие себя, которые провели жизнь в созерцании, а прежде всего очистили, по крайней мере очищают, душу и тело», – говорит человек, которого Церковь удостоила звания Богослова{16}.

Этому критерию, как мне думается, в полной мере соответствует богословие митрополита Антония. Он является человеком, испытавшим себя годами подвижнического труда, проводящим жизнь в созерцании и потому имеющим право философствовать о Боге. Его богословие – точное и адекватное, и вместе с тем современное и актуальное выражение веры апостольской, веры отеческой, веры православной.

Епископ Керченский Иларион (Алфеев),

доктор богословия, доктор философии

Сокращенные названия библейских книг

Ветхий Завет