Труды

Из всего этого следует, конечно, что некоторые молитвы нам будут близки, так же как нам близки бывают те или иные писания святых или просто как бывают нам близки отдельные люди, и отдельные книги, и отдельные формы красоты. А некоторые места перед нами будут лежать как задача, но не такая, которую мы должны сейчас решить, – мы не можем эту задачу решить, просто заставив себя. Мы не можем заставить себя полюбить человека только тем, что будем ему повторять: «Я тебя люблю!» или тем, что будем себе твердить: «Я люблю, я люблю, я люблю этого человека». Надо постепенно врастать в молитвенную жизнь.

И тут есть слова, которые очень много значат и которые мы должны постепенно-постепенно переживать. Я упомянул слова: «Господи», «Владыко». Можно прибавить очень много таких слов, которые мы повторяем, потому что они как бы заголовок или условное продолжение молитвы. Они должны стать реальными. У святого Иоанна Лествичника есть место, где говорится, что мы должны определить себе короткое молитвенное правило, которое могли бы произносить без спешки, с радостью и без утомления, без того, чтобы мы дошли до состояния, когда нам хотелось бы кончить, хотя еще осталось несколько страниц. Возьми короткое правило, такое короткое, чтобы тебе голодно было после него, и в те дни, когда оно тебя насытит, перекрестись и будь доволен: ты помолился всей душой Богу, твоя душа сегодня была не очень-то емкая, но ты всю твою душу излил перед Богом, и всю твою душу заполнила Божия благодать. Но если, когда ты кончишь это правило, тебе еще голодно и ты хотел бы помолиться еще Богу, тогда так поступи. Скажи: «Господи, я еще хочу с Тобой поговорить», – и скажи Ему все, что у тебя на душе, все, что тебе хочется от себя сказать, не словами святых, а своими, может быть, жалкими, а может быть, очень глубокими словами. И остановись раньше, чем почувствуешь: устал, довольно! Если так учиться молитве, то вы увидите, как легко и отрадно молиться и как постепенно слова оживают, получают новый смысл, новую глубину и делаются радостью, вместо того чтобы быть задачей.

Я думал, что кончил свой ряд бесед о молитве, но мне было поставлено несколько вопросов, которые так связаны с тем, что я говорил и чего не досказал, что я хочу и эту беседу посвятить молитве. Я постараюсь не повторять того, что уже говорил, а если нужно, только намекнуть на это.

Первый вопрос, который мне был поставлен, относится к слову «встреча». Я сознаю, что часто употребляю это слово по отношению к молитве, говорю, что в основе своей молитва – это встреча с Богом. Разумеется, и между людьми встреча является основным элементом, потому что если два человека друг с другом общаются и расходятся, как в море корабли, если два человека друг с другом говорят и не находят общего языка, один не понимает, о чем идет речь, когда другой говорит о самом сокровенном, то, конечно, нет встречи. Ведь встреча бывает между людьми только тогда, когда между ними устанавливается какая-то связь. И первый вопрос встает такой: что мне мешает войти в какой-то контакт с человеком, с которым я просто нахожусь? Даже не обязательно с человеком, который мне специально интересен или дорог, а просто с человеком? Это очень важный момент. Отдаем ли мы себе отчет в том, что всякий человек, встречный-поперечный, является человеком, что Бог его призвал к бытию, что он Богу значителен и дорог, что для него Бог отдал Свою жизнь, так же как Он отдал Свою жизнь за каждого из нас?

Есть рассказ в житии одного святого, как строгий и благочестивый священник молился о том, чтобы Бог наказал грешников. И Христос ему явился и сказал: не молись так – Я умер за грешников. Так ли мы относимся к человеку? Конечно, нет. Мы проходим мимо большинства людей, мы их не замечаем или замечаем с какой-нибудь стороны, которая нам либо неинтересна, либо смешна, либо опасна: он нам мешает, на нашем пути находится. Но видим ли мы в каждом человека, которого Христос так возлюбил, что умер за него, не за нас только и не за любимых нами, а за этого человека, каков бы он ни был, который нам чужд или противен, отвратителен?