Труды

Бог не допустит, чтобы православие навсегда изменило истине, потому что истина – это то, что есть, истина – это Бог, Который Себя приобщает людям, Который пронизывает их Своим присутствием, Который является светом их ума, огнем их сердца, крепостью их воли. Истину защищать нет смысла: она нас защищает, потому что она – Бог Самый. Но вы должны знать, что в исканиях выражения этой истины будут колебания и искания, будут моменты, когда тот или другой богослов или даже святой скажет нечто, что смутит других людей, и начнется порой долгая духовно-умственная борьба, пока не станет ясна истина, пока не засияет полным светом тот свет, который Бог принес нам.

Вот о чем я хотел вам сказать сегодня: о том, что такое православие. Его нельзя искать в учебниках, его нельзя искать нигде, кроме как в Самом Боге и в единстве всех в Живом Боге. Это требует подвига самоотвержения, подвига отречения от своей узости, малости, подвига готовности открыться Богу, стать пред Ним и сказать: я стою перед Тобой, Господи, и молчу! Великие святые это умели делать – подумайте о святом Серафиме Саровском, о Сергии Радонежском, о сонме русских и иных святых, подумайте о тех, которые сейчас так открыты Живому Богу, что через них благодать переливается в сердца и жизнь других. Не надо нам бояться. Нам надо научиться встречать людей и своих, и – страшно сказать – «чужих» лицом к лицу не для того, чтобы перебороть, переспорить, а для того, чтобы поделиться той долей и той глубиной истины, которая в каждом есть, и открыться той глубине истины, любви и света, которые есть в другом человеке, и не обязательно в православном, и не обязательно даже в христианине. Надо быть не наивными, но открытыми и научиться различать духи (1 Кор 12:10), различать то, что от Бога, и различать то, что испорчено нашей мыслью, нашими словами.

Церковь – непобедимое чудо, это купина неопалимая на земле (Исх 3:2). Она горит и не сгорает, она светит, и свет, который льется на землю вокруг нее, пронизывает все глубины мироздания. Нет такого места, нет такого человека, до которого не доходит видимо или невидимо та благодать, которая изливается из Церкви. Как мы должны дорожить Церковью, как благоговейно должны мы к ней относиться, как мы должны ее оберегать от себя, а не от других, от всего недостойного нас самих, и Бога, и Пречистой Девы Богородицы, и святых! Говорят о страхе Божием: вот где страх Божий. Не боязнь, а ужас при мысли, что я могу кому-нибудь закрыть путь, что я могу не дать человеку прозреть, могу не дать человеку духом ожить. Недавно мне один человек сказал, что он встретил православного, который с такой беспощадной резкостью его обличал, что он почувствовал: здесь нет любви, и если таков Бог, я такого Бога не хочу, такому Богу поклоняться не могу, потому что во мне живет тоска по Живому Богу, по Богу, дающему жизнь, дающему ликование жизни, дающему свет… Подумаем об этом: это наша ответственность, и это наша радость, и это милость Божия над нами.

Следующий раз я надеюсь говорить о нашем отношении к внешнему миру. Увидим, что у меня получится; вы знаете, что я бесед своих дословно не готовлю и открываю вам свое сердце. Оно бедное, узкое, непросветленное до конца, но то, что у меня есть, я хочу вам дать.

Теперь помолчим немножко, соберемся и помолимся на прощание.

***

Если мы задумаемся над тем, как человечество себе представляло сотворение мира, представляло себе судьбы мира еще не падшего и самое падение, то мы должны понять, что люди, будь то еще Адам и Ева или последующие поколения, не могли видеть вещи, какими они были до падения. Так продолжалось из поколения в поколение. Те воспоминания, которые были еще сильны, ярки в Адаме и Еве, в их потомках уже не могли быть таковы, потому что они могли знать о том, что было до падения, только через рассказ своих предков, а эти предки, даже Адам и Ева, не могли описать то, что было. И языка не было для того, чтобы это описать, и образов не было для того, чтобы это представить. В результате мы видим, что в течение целого периода с момента падения Адама и Евы и до призвания Авраама Богом был целый, можно сказать, языческий мир: Божий мир, но который еще не нашел своего пути. И для того чтобы представить, что было прежде, стали создавать то, что мы называем мифами, – вот откуда появились первые мифологические рассказы, которые мы находим в самой древней древности языческого мира.