Труды дня

— Ну а я не знал. По словам бхилей, ваш уважаемый предок, мой мальчик, имеет своего собственного тигра — осёдланного тигра, на котором он объезжает страну, когда ему захочется. Я лично не считаю это приличным со стороны призрака бывшего сборщика податей, но южные бхили верят в это. Даже наши люди, которых можно назвать довольно хладнокровными, не любят выходить из дома, когда слышат, что Джан Чинн разъезжает на своём тигре. Считают, что этот тигр не полосатый, а пятнистый, как пантера. Это ужасный зверь и верный предвестник войны, мора или… или ещё чего-нибудь. Славная фамильная легенда для вас!

— Как вы предполагаете, каково её происхождение? — сказал Чинн.

— Спросите сатпурских бхилей. Старик Джан Чинн был великий ловец перед Господом. Может быть, это месть тигров, а может быть, он до сих пор охотится на них. Вам нужно как-нибудь съездить на его могилу и порасспросить там. Букта, вероятно, устроит это. Ещё до вашего приезда он расспрашивал меня, не узнали ли вы по какому-нибудь несчастному случаю эту историю с тигром. Если нет, то он возьмёт вас под своё крылышко. Для вас, конечно, это более необходимо, чем для кого бы то ни было. Вы славно проведёте время с Буктой.

Майор не ошибался. Во время ученья Букта с тревогой смотрел на молодого Чинна; замечательно, что, когда новый офицер в первый раз повысил голос, отдавая приказание, весь строй дрогнул. Даже полковник смутился: казалось, что вернулся из Девоншира Лайонель Чинн, возродившийся к жизни. Букта продолжал развивать свою особую теорию среди близких друзей, и солдаты принимали её на веру, так как каждое слово, каждый жест молодого Чинна подтверждали эту теорию.

Старик вскоре устроил так, что его любимца не могли больше упрекнуть в том, что он никогда не убивал тигра; но он не удовольствовался бы, если бы этот тигр был первым попавшимся. В своих селениях он олицетворял собой высшую, среднюю и низшую инстанции суда, и когда его соплеменники — голые и дрожащие — пришли сообщить ему о замеченном ими тигре, он приказал им разослать разведчиков ко всем ручьям и водопоям, чтобы убедиться, соответствует ли добыча достоинству такого человека.

Раза три-четыре разведчики возвращались и откровенно говорили, что выслеженный ими тигр чесоточный, малорослый. Иногда то была тигрица, истощённая кормлением, иногда беззубый старый самец — и Букта сдерживал нетерпение молодого Чинна.

Наконец, заметили благородного зверя — десятифутового убийцу скота, с громадной висящей складкой кожи вдоль живота, с блестящей, густой шерстью, с длинными усами, живого и молодого. Говорили, что он убил человека просто ради спортивного интереса.

— Покормите его, — сказал Букта, и поселяне послушно погнали коров, чтобы позабавить зверя и заставить залечь вблизи.

Государи и влиятельные лица приезжали из-за моря в Индию и тратили большие деньги только ради того, чтобы взглянуть на животных, наполовину не таких красивых, как тигр Букты.

— Нехорошо, — сказал он полковнику, прося у него отпуск на охоту, — чтобы сын моего полковника, который, может быть… чтобы сын моего полковника свершил свой первый охотничий подвиг на каком-нибудь зверьке джунглей! Я долго дожидался настоящего тигра. Он пришёл из страны маиров. Через неделю мы вернёмся с его шкурой.

Офицеры с завистью заскрежетали зубами. Букта, если бы захотел, мог пригласить всех их. Но он поехал один с Чинном. Два дня они ехали в охотничьем кабриолете, а потом шли день пешком, пока не дошли до каменистой, залитой солнцем долины с озером хорошей воды. День был знойный; юноша, естественно, разделся и пошёл купаться, оставив Букту сторожить его одежду. Белая кожа ясно выступает на тёмном фоне джунглей, и то, что увидел Букта на спине и правом плече Чинна, заставило его идти вперёд, шаг за шагом, с выпученными глазами.

— Я забыл, что неприлично раздеваться перед человеком его положения, — сказал Чини, ныряя в воду. — Как, однако, он на меня уставился! Что такое, Букта?

— Знак! — послышался ответ шёпотом.

— Это ничего! Вы знаете, что это бывает у нас в роду. — Чинну было неприятно. Он совершенно забыл о темно-красном родимом пятне на плече, не то он не стал бы купаться. Дома говорили, что оно появляется через поколение, и что удивительно — через восемь или девять лет после рождения. Не будь это пятно частью наследственности Чиннов, его нельзя было бы считать красивым. Молодой человек быстро оделся и пошёл с Буктой. Дорогой они встретили двух-трех бхилей, которые мгновенно пали ниц.

— Мой народ, — проворчал Букта, не удостаивая их своим вниманием, — а потому и ваш народ, сахиб. Когда я был молодым человеком, нас было меньше, но мы были не так слабы. Теперь нас много, но мы плохи. Как вы будете стрелять в него, сахиб? С дерева? Или из-за прикрытия, которое выстроят мои люди?.. Днём или ночью?

— Пешком и днём, — сказал молодой Чинн.

— Таков был ваш обычай, насколько я слышал, — проговорил про себя Букта. — Я соберу вести о нем. Тогда мы с вами пойдём на него. Я понесу одно ружьё. Вы возьмёте своё. Больше не нужно. Какой тигр устоит против тебя?