Труды клиники на Девичьем поле. Рассказы о моих пациентах

Переходим теперь к чисто патопсихологическим выкладкам Кречмера.

Полагают, что для возникновения бреда вообще необходима известная патопсихологическая подготовка, особый патопсихологический механизм, который, грубо выражаясь, состоит из усиления аффекта и затемнения или понижения критики. Для такого же специального рода бреда как «параноический» вполне возможно допустить, что этого одного недостаточно, может быть, необходима еще особая патопсихологическая установка, патопсихологический механизм, и вот этот механизм, по нашему мнению, и вскрывает нам Кречмер в его учении о стенической и сензитивной реакциях с их экспансивным и сензитивным характерами, но это только психопатологический механизм, так мастерски им описанный, который, пожалуй, можно признать за одну из лучших рабочих гипотез в психопатологии возникновения параноического бреда.

Раз мы допустим, что это только механизм, предположим, вполне пригодный для объяснения возникновения всякого параноического состояния, то это параноическое состояние, ироническое или острое, можно признать, в широком смысле этого слова, за симптомокомплекс, особую форму выявления болезни.

Больше того, если хотите, возможно допустить, что этот патопсихологический механизм не только может быть сконструирован ab ovo[65], но может складываться в течение самого психотического состояния, особенно в связи с экзогенными моментами; отсюда, нам кажется, тот спор о реактивности и не реактивности параной, т. к. возможности здесь крайне разнообразны.

Но клинический подход к этому синдрому и изучение его клиники нисколько этим не умаляются, наоборот, игнорирование клинически его ведет к целому ряду ошибок, как это случилось с Кречмером, так как эндогения, в смысле особой клинической конституции, особой психопатии, всегда выявит себя в целом ряде характерных для нее черт, по которым мы и ставим диагноз и классифицируем тот или иной параноический синдром как отдельные виды болезни.

Моменты этого механизма, этого остова, фигурально выражаясь, точки пересечения его линий, т. е. или переоценка личности с занозой недостаточности, или недооценка, совестливость с занозой самомнения, свойственны, по нашему мнению, целому ряду психопатий или их психопатическим состояниям, но каждая психопатия несет в себе свои особые черты, по которым мы ее выделяем, и которые накладывают на картину и исход болезненного состояния свой особый клинический отпечаток.

О хронических и острых паранойях приходится говорить отдельно ввиду их различия в клиническом течении, хотя вопрос об их взаимоотношениях крайне интересен и пока еще не разрешен.

Мы не задаемся целью разобрать все типы параной и остановимся как на примерах для иллюстрации наших выводов только на некоторых из них.

Прежде всего приходится остановиться на истинной хронической паранойе Крепелина. Вот вопросы, на которые надо ответить: существует ли такая паранойя, в каких рамках она должна быть понимаема, и какая психопатия лежит в ее основе?

Мы уже писали, что клинический опыт нашей клиники, полученный в революционный период, когда на гребне революционной волны в нашу клинику был принесен целый ряд таких параноиков, говорит за то, что такая паранойя существует и имеет полное право на свое отдельное клиническое существование, только не в том объеме, как это описано в учебнике Крепелина, где приводятся разновидности параной, сюда не относящиеся. Это те пророки, инвенторы, благодетели мира, целители, хорошо всем известные. Патопсихологический механизм для параноического бреда, в смысле Кречмера и Гауппа, если хотите, дан ab ovo; это люди, как описывает их и сам Крепелин, – эгоцентрики, люди повышенного о себе мнения и вместе с тем с занозой недостаточности, но не это одно является главным их определением, так как бред их особенный, как это мы описывали раньше, ничего узко параноического (идеи преследования) обыкновенно не несущий и стоящий в полном согласии с их конституциональной психопатией.

Как мы говорили раньше, эта психопатия стоит как бы между истерией и циклотимией, приближаясь то к одной, то к другой. Отсюда экспансивность одних, фантазерство других. Здесь мы должны оговориться, что, говоря вообще о психопатиях, мы подразумеваем только эксквизитные типы ее, не отрицая, конечно, переходных форм, как бы вкрапления черт одной психопатии в другую. Одной из отличительных черт этих психопатов является их кривая логика, паралогика, как мы называли это раньше. Они не только фантазируют, но и верят в то, о чем фантазируют, чего желают, quod volumus credimus[66] (Ганнушкин). Если хотите, они до известной степени Verschrobenen, но мы категорически отрицаем, что их надо отнести в группу шизофрении, хотя и раньше перенесенных или, скорее, парафрений, настолько у некоторых из наших пациентов психика и аффект были живы и сохранялись таковыми в течение многих лет (3–4 года), не только при стационарности, но даже и при прогрессировании их бреда. Несмотря на их эгоцентризм, они не эгоисты, а фантазеры-альтруисты, отсюда и характер их бреда.