Труды Отечеству

Подскочившие распорядители ловко подхватили под руки немецкого представителя и, не особенно церемонясь, вывели его вон. Когда Брокдорф проходил мимо сидевших британцев, яростно пожиравших глазами возмутителя спокойствия, Уинстон Черчилль, негромко, но очень слышимо произнес:

- После такой выходки никто не может обращаться с господами гуннами как с цивилизованными людьми.

Его тут же, одобрительным гулом поддержали французы с австралийцами, но русская делегация не проронила ни слова. Алексеев прекрасно знал истинную подоплеку начала войны.

Больше никаких инцидентов не произошло, после Пуанкаре, слово для выступления получили Вильсон, Ллойд Джордж, Орландо. Алексеев был самым последним из представителей Антанты, кому Клемансо предложил высказаться в начале встречи. Стараясь не замечать столь явной попытки принижения авторитета России, верховный правитель произнес хорошо выдержанную речь, в которой поздравил всех союзников с окончанием войны и заверил, что его страна видит будущее Европы исключительно мирным.

Вслед за ним слово потребовал представитель Канады, но председательствующий Клемансо решительным действием пресек его действия, объявив перерыв. От этих слов, чинно сидящее в Зеркальном зале собрание моментально превратилось в гудящий муравейник. Все общались со всеми, стараясь выяснить позицию собеседника по тому или иному аспекту и попытаться заручиться поддержкой «великой четверки» по важному для себя вопросу.

Сразу выяснилось, что единства среди собравшихся делегаций нет. Австралийцы выражали недовольство по поводу захвата японцами германских владений в Новой Гвинеи и Полинезии. Представители страны «Восходящего солнца» вежливо улыбаясь, с достоинством отвечали, что заняли германские колонии, выполняя свой союзнический долг, перед Антантой.  Услышав подобное утверждение, австралийцы покрылись красными пятнами и гневно заявили, что весь союзнический долг японцев равнялся 320 убитых солдат. Ответ невозмутимого желтокожего союзника ещё больше распалил посланцев пятого континента. С невозмутимой вежливостью, господин Накамура разъяснил собеседнику, что столь низкие боевые потери говорят о высокой степени профессиональной подготовки их солдат.

Положение другого представителя великой азиатской страны Китая, было куда худшим. После падения империи Ци, страну раздирали революционные смуты и военные перевороты. Наследовавший верховную власть в стране, после отречения юного императора, генерал Юань Шикуй только на время смог притушить пожары сепаратизма. После его смерти в 1916 году потушенные очаги вспыхнули с новой силой, грозя окончательным развалом  некогда могучей империи. Этим положением без зазрения совести воспользовались все великие страны.

Британия претендовала на верховья Янцзы, французы с территории Вьетнама ввели свои колониальные войска в приграничные провинции южного Китая. Японцы объявили Ляодунский полуостров своим владением и поддержали маньчжурского генерала Чжан Цзолиня объявившего о создании независимого государства со столицей в Мукдене.

Вслед за этим вновь забурлили сепаратисты Внешней Монголии и Синьцзяна тайно поддерживаемые русскими эмиссарами, главные центры которых были в Чите и в городе Верном. Оттуда на китайскую территорию поступали деньги и оружие.

Не отставали от своих союзников и американцы, которые облюбовали себе район Шанхая, куда отправили небольшую эскадру крейсеров для защиты своих сограждан и государственных интересов. Общую картину дополняли постоянные склоки между Пекином  и китайскими генералами противостоявшие центральной власти в лице Сунь Ятсена.

Посылая свою делегацию в Париж, вождь китайского народа надеялся, что тем самым несколько остудит и притормозит захватнические планы великих стран по окончательному разделу своей страны. Представитель Поднебесной так же мило улыбался, как и его азиатский собрат, но в отличие от него он мог только предлагать заключение союза с Пекином, против других стран, твердо придерживаясь, старого как мир правила. Чтобы спасти слабое государство может только ссора сильных государств между собой. Пока особых успехов у китайцев не было, но они не отчаивались, видя отсутствие единства среди великих держав, что придавало им уверенность в успехе в будущем.