Труды по истории древней Церкви

«Для пояснения этого положения приведу лишь один пример. В1,2 «Мнения» читаем, что «не «некоторые учители Церкви» учили об имманентном исхождении Св. Духа от Отца чрез Сына, следовательно, признавали Сына Его «вторичной причиной», но…». За один раз высказывается как достаточно бесспорное утверждение факта («…учили об имманентном» и пр.), так равно и рискованный вывод («…следовательно, признавали Сына вторичной Его причиной»), onus probandi которого, по моему мнению, не уступает весом земному шару; мало того, рекомендуется как «единственно правильное», вопиюще непатристическое выражение «вторичная причина»! Прошу рассмотреть мой 8–й тезис.[645]

В практическую осуществимость теоретически и принципиально конечно не оспариваемой возможности «усовершенствования» патри–стического наследства[646] верится с трудом: где у нас ресурсы для подобного усовершенствования?

Как я понимаю содержание θεολογούμενον'β отцев Церкви об исхож–дении Св. Духа от Отца чрез Сына, δί YioG,[647] изложено в моей первой заметке, предпосылаемой вместо введения к моим тезисам.[648] In писе мой взгляд изложен в длинном примечании на с. 592.[649] Читателю, который почувствует себя смущенным ввиду некоторых слишком реалистичных красок в моем рассуждении, я позволю себе ответить: пусть он предложит и живописцу написать образ всесвятейшей пресущественной Троицы только с помощью невещественных несозданных красок. Психологически данное есть палитра богослова. И чтобы уяснить мою точку зрения в отличие от обычных западных termini technici, я замечу, что, как я понимаю, стеклянное окно не есть причина, хотя бы только вторичная, солнечного света в комнате, но есть необходимое условие. Не есть причина: это без лишних слов доказывается фактом, что в осенние ночи бывает совсем темно даже под стеклянными крышами фотографических ателье. Ибо действует только причина: условие совершенно непродуктивно. И Св. Дух вечно просиявает через Сына.[650]

И богословские мнения, и θεολογούμενα[651] составляют в сущности роскошь, не необходимость. Если бы душевная жизнь человека слагалась только из процессов логического мышления, мы, вероятно, довольствовались бы только догматом: нам было бы достаточно знать только истинное, от вероятного мы могли бы легко отказаться.[652] Но человек иногда менее точное,[653] но эстетически упорядоченное представление о факте предпочитает совершенно точному понятию о нем. Математики знают геометрическое π как эмпирически постигаемую величину достаточно точно,[654] они могут без всякого труда выражать это π через двадцатизначное число или двадцатизначный логарифм;[655] однако история математики с почетом произносит имена Валлиса, Лейбница, Мэчина,[656] которые предложили формулы для вычисления приблизительных величин π.[657] То же наблюдается и в истории астрономии: не довольствуются достаточно точным знанием расстояний [686] планет от Солнца; Тициус, Вурм находят простые правила для вычисления этих расстояний, устанавливающие ряды чисел, которые хотя довольно неточны, но выражают прогрессию этих расстояний проще, нагляднее, даже изящнее с эстетической точки зрения.[658] Удивительно ли, что богословие знает, подле догмата, еще θεολογούμενα и богословские мнения?[659] Простые натуры,[660] конечно, довольствуются догматом, т. е. истинным познанием основных фактов веры;[661] но умы более пытливые желают хоть приблизиться только к вероятному усвоению Quomodo этих фактов.[662]

До сих пор нас и старокатоликов разделяет скорее потенциальная, чем наличная разность отношений к θεολογούμενα. Мы и они стоим на различных ступенях культурной жизни. У нас[663] весьма многие еще не чувствуют потребности — иметь, подле догмата, еще θεολογούμενα или частные богословские мнения;[664] напротив, у старокатоликов богословские мнения[665] уже выработаны. Но эта потенциальная разность обратится в фактическую,[666] если мы, русские, и в будущем (как надеемся) останемся достойны нашего прошедшего, пребудем неуклонно верны нашим культурным историческим началам: и наша богословская наука выработает тогда свои определенные богословские мнения,[667] основанные на θεολογούμενα отцев Восточной церкви.[668] Между тем, в основе наличного богословского мнения® старокатоликов лежит чисто западный θεολογούμενον блаж. Августина.[669] Вот в чем трудность положения!

ZКаков будет исход из него? Может быть, мне следовало бы теперь написать только слова: religiosum est divinari.[670]

Но во всяком случае ложные шаги нежелательны, и быть может дружественное «schiedlich friedlich» — не худший modus agendi, чтобы избежать их.[671]