Труфальдино

— Не, я к вам не поеду. Меня сейчас в больницу оформляют, по причине полученных от вашего подручного побоев — ребра, знаете ли, поломались и кровь в моче…- вдохновенно врал я: — И оттуда я прокурору заявление напишу, с вопросом — почему сотрудники милиции так рьяно защищают жулика Кошкина… Единственный выход для вас — быстрее передавать материалы в следствие и перестать меня разыскивать — нет у меня желания с вами встречаться…

Судя по звукам, доносящимся из телефонной трубки, Паткуль ругал Володю за чересчур тяжелую руку. Решив, что не стоит мешать милым бранится, я разорвал разговор, но телефон тут же разорвался громкой трелью. Первой мыслью моей было, что АОН на аппарате милиционеров оказался все-таки качественный, и они смогли определить мой рабочий телефонный номер, висящий на одной милицейской сети с их аппаратом. Я задумчиво подержал руку на трубкой, но решил ответить.

— Привет, надо встретится. — в трубке раздался резкий, отрывистый голос Аллы Петровны, моей бывшей вино-водочной королевы.

— Говори, куда подъехать. — проявил я покладистость.

— Давай там, где мы с тобой в первый раз встречались. В четыре часа сможешь подъехать?

— Если ненадолго, то да.

— Тогда до встречи. — моя собеседница положила трубку, и я вновь погрузился в кипу бумаг, которые двумя огромными стопками придавили мой стол.

Кафе, где мы с Аллой встречались несколько раз, за прошедшие годы ничуть не изменились, только у буфетчиц улыбки при появлении посетителей стали более искренние, да барная стойка заполнилась более яркими бутылками, что хлынули в свободную Россию из всех темных углов Европы.

Как только я присел за столик в знакомом мне закутке, как молодая, симпатичная официантка поставила передо мной чашку кофе и тарелку с бутербродами. Я благодарно кивнул Алле, сидящей за столиком:

— Спасибо, я как раз сегодня без обеда.

— Что, твоя баба тебя совсем не кормит? — нарочито грубо окрысилась моя бывшая любовница.

— Алла, не начинай. — я откусил бутерброд и сделал маленький глоток кофе: — Рассказывай, что случилось?

— У нас аукцион на следующей неделе назначили, специально, суки, объявили в последний момент, чтобы я денег собрать не смогла. -женщина от злости заскрипела зубами.

— Алла, не психуй. –я осторожно накрыл ладонью кисть ее руки: — Я же тебя предупреждал, что жизнь сейчас совсем другая начнется. На кону безбедное существование не только самого человека, но и его детей и внуков, поэтому никакой жалости не будет ни к кому, ни к друзьям, ни к знакомым. Чем я тебе могу помочь?

— Мне деньги нужны. Много. — хрипло произнесла Алла, бросив на меня осторожный взгляд из-под густо накрашенных ресниц.

— Будут, но только на погашение твоей задолженности по аукциону, в долларовом эквиваленте и под залог твоего права на долю в вашем магазине. И все это через нотариуса.

— Это как? Я половины слов не поняла. — Алла впилась в меня взглядом, не понимая, как реагировать на мою оферту.

— Объясняю — ты участвуешь в аукционе. С моей стороны ты можешь рассчитывать на вот эту сумму в долларах. — я написал несколько циферок на салфетке: — Думаю, что исходя из твоих личных денег и денег, что соберешь с коллектива, ты победишь, за твой магазин никто особо бороться не будет, ты не зря последние пару лет так хреново работала. Мы едем к нотариусу, я, от имени своей бабушки, заключаю с тобой договор займа, по которому на расчетный счет, который укажут организаторы аукциона будет положена сумма в рублях, но с указанием в долларовом эквиваленте. Ты обязана будешь ее вернуть через два года в рублях, но долларовый эквивалент будет тот-же самый, я не собираюсь терять деньги на инфляции. И, пока ты полностью не рассчитаешься, то твоя доля в праве собственности на магазин будет в залоге…

— а зачем мне это нужно, отдавать долларами, да еще и в залог свою долю отдавать, которая, как минимум будет стоить в два раза дороже?

— Алла, ты меня за лоха то не держи, хорошо? — я усмехнулся, откинувшись на спинку стула: — Я тебе сумму предлагаю на два года, без процентов, а ты тут кобенишься. Напомни мне, что нас вообще сейчас связывает? Ребенок, которого я год уже не видел и который, зная тебя, я в этом уверен, ничего хорошего обо мне в своей жизни не слышал и мое обещание, данное давным-давно, тебе помогать! Больше между нами ничего не осталось. Или ты хотела мне через пару лет деньги по номиналу отдать? Мне этого не надо, они за это время раз в тысячу обесценятся.

— Хорошо, я подумаю и тебе позвоню. — Алла резко встала, и бросив мне через плечо, что за все уплачено, быстро покинула кафе, провожаемая моим насмешливым взглядом.