Труфальдино

Я достал смету, составленную предприимчивой женщиной: — Этап выполнили, я рассчитался, цена в два раза ниже, чем здесь написано. Я рассчитался — вы дальше работаете. Жить можете здесь, в магазине. Если что — вот мои телефоны. Договорились?

На долгую минуту в помещении, где мы стояли, повисла тишина.

— Хоп, якши. Договорились. — мы хлопнули по рукам, и я облегченно вздохнул — тяжкий камень спал с моей души. Состояние эйфории длилось до тех пор, пока мы с Батыром не стали составлять, с трудом пробираясь через мешанину русско-узбекских слов, список материалов, которые я обязался доставить в магазин до начала работ. Центнеры штукатурки и шпаклевки, сотни литров краски, десятки метров проводов — никто, кроме меня, этим заниматься не будет, нет еще ни служб доставки, не крупных строительных супермаркетов, а материалы для ремонта торгуются в сотне маленьких магазинчиков и отделов, цены в которых могут отличатся в разы.

Конец сентября одна тысяча девятьсот девяносто второго года.

— Что делать будешь? — мрачный Батыр смотрел на меня в упор, требуя немедленного ответа, а я молчал, лихорадочно обдумывая ситуацию. Ничего не предвещало беды. Пять смуглых парней рьяно бросились ремонтировать помещение магазина, благо погода стояла на редкость теплая, шпаклевка с штукатуркой сохли без обогревателей, а я с ужасом брал трубку звенящего телефона, так как в основном слышал из нее нетерпеливые крики:

— Павел, цемент надо, сто килограмм, давай, давай, мы сидим без работа.

Не все было гладко, ребята, в основном не видевшие в своей жизни ничего, кроме полей хлопчатника, уборке которого шесть месяцев в году занималась вся солнечная республика, учились ремонтным работам на моем магазине, благо работы было много, и халтура успевала отвалится почти сразу.

Случай, когда молодой парень, не знающий по-русски и десятка слов, заштукатурил небольшую кладовую вместе со всеми розетками, был одним из ярких эпизодов в ремонтной эпопеи. Моя спина, натруженная переноской бесконечных мешков и банок, не переставала отдавать ноющей болью ни утром, ни вечером. И вот, когда, казалось бы впереди показался финиш, а стены магазина стали покрывается финишным слоем краски пастельных тонов, какая-то сволочь ночью разбило кирпичом одно из витринных окон.

— Что делать будем, Павел? Нельзя, чтобы сквозняк был. — напомнил о себе мой бригадир.

— Батыр, пока окно закройте пленкой плотно, а я, за день- два решу вопрос.

— Ладно. — бригадир ремонтников что-то скомандовал своим, перемазанным в краске, работникам и парни послушно разошлись по рабочим местам.

— Все, Батыр, давай, побежал. — я пожал руку бригадиру и ретировался, пока мужик не начал свои разговоры о политики, которые он просто обожал. В России Батыр оказался после январский волнений в их родной республике. Его племянник, бывший студент столичного медицинского института, который сейчас старательно красил стену в соседнем зале, оказался замешан в беспорядках. Батыру же добрые люди посоветовали уехать из республики не несколько лет. Хотя мужчина ни в чем замешан не был, но он только что был поставлен на неплохую должность в только что созданной таможенной службе Республики Узбекистан, а кому-то показалось, что на этой должности будет лучше смотреться совсем другой человек. Семьи остались дома, им ничто не угрожало, а дядя с племянником вышли из автобуса, который трое суток, с остановками на устранение аварий, привез их из Ташкента, через разбитые дороги Казахстана, в совсем чужой для них Город.

Несмотря на все эти печальные перипетии, Батыр оказался фанатом президента Каримова, все разговоры о котором сводились к тому, что палец в рот Каримову класть не стоит.

Честно говоря, я не знал, как выполнить обещание, данное Батыру, но я пока не знал, с какой стороны подступится к этой проблеме. От кого прилетел кирпичный привет я догадывался, но как обезопасить огромные окна торговой точки и взыскать с обидчиков возмещение ущерба, я пока не знал. Поиски выхода из этой ситуации я начал с просмотра документов в квартире несчастной Аллы — ну не могла она, нанимая бригаду горе –ремонтников, не подписать с ними ни одной бумажки.

На мое счастье, перебрав огромную кипу бумаг, заполнивших два огромных отсека мебельной стенки в квартире Аллы, я нашел несколько бумаг, относящихся к ремонту магазина. Одним из которых был договор, из которых я установил полные данные прораба. За тот договор, что заключила с этим прорабом Алла, я бы оторвал ее юристу голову вместе с руками, но в данный момент меня интересовал возврат выплаченного Аллой аванса. Хорошо, что хоть одно мне удалось вбить в ее упрямую голову — Алла записала, что в случае неисполнения договорных обязательств, исполнитель обязан вернуть сумму, эквивалентную сумме в свободно –конвертируемой валюте, по курсу на межбанковской валютной бирже на день погашения долга плюс один процент.