Труллион (Аластор 2262)

«Несомненно, несомненно. Вот видите, Дюиссана скучает, ее не интересуют несметные богатства. Представьте себе, она отказывается посетить мою усадьбу! Сколько я не пытаюсь соблазнить ее роскошью, изяществом обстановки — ни в какую. Треванья с головы до ног. Дичится, как пугливая птичка! Так у вас не найдется лишний миллион озолей? Полмиллиона? Паршивые сто тысяч?»

Вооружившись терпением, Акадий улыбался и отрицательно качал головой. Попрощавшись взмахом руки, лорд Дженсифер потянул на себя рукоятку дросселя — сверкающий серебристыми обводами лиловый катер рванулся вперед, описал пенистую дугу и умчался к общинному выгону префектуры, почти заслонявшему мысом северную протоку Флехарийского плеса.

Акадий и Глиннес продолжили путь тихим ходом. Согласившись зайти на чашку чая, ментор причалил к острову Рэйбендери, но никак не мог успокоиться и все время ерзал в кресле на веранде, то всматриваясь в глубину Ильфийской протоки, то тревожно обозревая Амбальский плес, то пытаясь разглядеть, что происходит за вереницей помандеров у поворота в Фарванский рукав. Покачивая высокими листьями-полотнищами, помандеры нервировали Акадия — ему чудилось, что кто-то пробирается в зарослях.

Глиннес принес бутыль старого доброго вина, чтобы как-то успокоить паникующего ментора — и преуспел настолько, что Акадий стал собираться домой, когда солнечный день уже сменился бледным авнессом.

Уходя, ментор обернулся: «Ты не откажешься меня проводить? Честно говоря, мне все еще не по себе».

Глиннес согласился эскортировать Акадия, следуя за ним в своей лодке, но ментор продолжал стоять, поглаживая подбородок с показной нерешительностью: «Может быть, лучше было бы позвонить Маруче и сказать, что мы возвращаемся. Ты мог бы спросить ее также, не заметила ли она сегодня что-нибудь необычное — любое нарушение порядка вещей может послужить предупреждением».

«Как хотите», — Глиннес зашел внутрь, чтобы позвонить матери. Действительно, Маруча была рада узнать, что Акадий возвращается домой целый и невредимый. Необычные обстоятельства? Нет, она не замечала ничего подозрительного. Пожалуй, вокруг усадьбы сегодня было больше лодок, чем обычно — или одна и та же лодка то и дело проплывала мимо. Маруча не обращала особого внимания.

Когда Глиннес спустился с веранды, Акадий сидел на конце причала и неприязненно поглядывал на заросли в устье Фарванского рукава. Ментор отправился домой в белой моторной лодке. Глиннес, не отставая, конвоировал его до самой Млатозвонной заводи — ясной, спокойной и пустынной в приглушенных розовато-лиловых лучах заката. Как только Акадий безопасно пришвартовался, Глиннес развернул свою лодку и вернулся на Рэйбендери.

Уже с причала он услышал колокольчик телефона. Звонил Акадий, его лицо светилось мрачным торжеством: «Я так и знал! Их было четверо — ждали за навесом, где начинается причал. Явно треваньи, масками этого не скроешь». Акадий затягивал повествование, чтобы добиться драматического эффекта.

«Скажите прямо: что случилось?» — с нетерпением спросил Глиннес.

«Чего следовало ожидать, то и случилось, — обиженно отрезал Акадий. — Повалив меня на землю, грабители схватили портфель и скрылись на лодках».

«Так. Значит, тридцать миллионов — мерлингу под хвост».

«Ха-ха! Ничего подобного! Похищен черный портфель, набитый грязной травой. Сломав замок, Дроссеты будут весьма разочарованы, уверяю тебя. Именно Дроссеты — я опознал старшего сына, он бегает вперевалку. Да и гетмана трудно не узнать».

«Их было четверо — я не ослышался?»

Акадий трагически улыбнулся: «Личность в маске, караулившая поодаль, отличалась хрупкостью телосложения».

«Понятно. Где же деньги?»

«В том-то и дело. Деньги в коробке для наживки у тебя на причале. Да, да, я их туда положил! Чувствовал, что готовится западня. Как видишь, мои опасения оправдались. Прежде всего спустись на причал и убедись, что за тобой никто не следит. Возьми из коробки завернутый в фольгу пакет и отнеси домой, а я завтра за ним заеду».

Разглядывая физиономию ментора, Глиннес разозлился: «Что же получается? Теперь я несу ответственность за ваши проклятые деньги? Я не хочу, чтобы мне перерезали глотку — не больше вашего. Боюсь, вам придется мне заплатить. Охрана денег — профессиональная услуга».

Акадий немедленно забыл о подозрениях и тревогах: «Какая чепуха! Тебе ничто не угрожает! Никто даже не догадывается, где спрятаны деньги...»

«Надежда добыть большие деньги необычайно способствует развитию сообразительности. Не забывайте также, что нас сегодня видели вместе».

Акадий неуверенно рассмеялся: «Ты перевозбужден и преувеличиваешь. Тем не менее, если тебе так спокойнее, возьми пистолет и устройся там, где удобно сторожить деньги. Разумная предосторожность. Бдительность не помешает нам обоим».

Пока Глиннес запинался, не находя слов, чтобы выразить возмущение, Акадий попрощался ободряющим жестом и выключил экран.