Труп в доме напротив

— Она, точно, — пожевав губами, хозяин дома, наконец, решился и откинул щеколду на калитке. — Проходи. Только ты того… имей в виду, у меня собака злая, да и стражник местный скоро обходом пойдёт!

— Я — человек законопослушный, — развёл руками Владимир. — Собаки меня не кусают, стражники не интересуются…

Дом и внутри был серый и какой-то пыльный. В прихожей стояли никчёмные вёдра, прикрытые поржавевшими крышками, валялось тряпьё, и пахло сыростью и старостью. Комната, куда дед провёл незваного гостя, отличалась от прихожей лишь аскетичностью обстановки — железная кровать, стул и пять гвоздей, вбитых в стену. Правда, окошко выходило в сад, и, если бы его вымыть — а заодно убрать паутину, протереть пол и стены и постелить свежее бельё — можно было бы тут и жить.

«Матерь Великая, как же мне повезло, что я тогда встретил Алекса!» — привычно подумал Суржиков, припомнив большую и чистую спальню, где ночевал вот уже неделю.

— И сколько ты хочешь за комнату?

— Тридцать дукатов в неделю, — прищурился старик. — Девок не водить, огонь не разжигать, чаю себе можешь сварить вон, в кухне.

И он кивком показал направление.

— Ладно, — помедлив, согласился Влад. — Беру. Я тут по соседству на работу надеюсь устроиться, но они с проживанием слуг не нанимают, вот и пришлось искать.

— Задаток давай, за месяц!

— Погоди, старый! Как зовут-то тебя?

— Николай Карлович, — приосанился старик.

— Ты мне вот что скажи, Карлыч, кто там за стеной-то живёт? А то я так приду, спать лягу, а они там танцы устроят или на скрипке скрипеть будут…

— Не-не-не! — замахал лапками Николай Карлович. — Ту половину я продал одному молодому господину, уж лет десять как. Он важный чиновник, дома строит и продаёт…

Через полчаса Суржиков, заплатив старику сто двадцать дукатов, уходил в твёрдой уверенности, что Майклом Шорном надо поинтересоваться уже всерьёз и глубоко. Информация, вываленная на него соскучившимся по собеседникам Николаем Карловичем, была обширна и позволяла заподозрить молодого человека в чём угодно, от желания испортить репутацию собрату по профессии до участия в ритуальных убийствах. Оставалось лишь отсеять лишнее…

Поразмыслив слегка, он решил, что на местный рынок и в самом деле надо наведаться, попробовать собрать информацию о Воскарёвых. А вдруг повезёт, и он сумеет узнать, когда приходит за покупками их кухарка?

Главного Хранителя библиотеки Московского университета звали Михайло. Не подумайте странного, он был, как и все библиотечные хранители, духом, совершенно классическим — антропоморфный, с желтоватой кожей и жёлтыми глазами без белков, всегда облачённый в белый балахон и тонкие шёлковые перчатки. Имя же взял в честь первого ректора университета, с которым вместе и начинал.

Итак, Хранитель глянул в лист запроса, отложил его в сторону и уставился в лицо инспектору Никонову. Тот непроизвольно поёжился: он отлично помнил выволочку, устроенную ему на втором курсе хранителем библиотеки юридической академии. После того случая ни разу в жизни Никонов не задержал взятую книгу, не испачкал её, не сделал пометки на странице… Словом, усвоил, что с печатной продукцией следует обращаться как с тухлым яйцом, то есть, бережно и осторожно.

— Значит, вас интересует история книги Льва Выготского о Шекспире девятьсот шестнадцатого года издания? — переспросил Хранитель.

— Да, — подтвердил инспектор, стараясь казаться суровым. — Именно.

— Могу ли я поинтересоваться, зачем?

— Тайна следствия, — развёл руками Никонов.

Михайло хмыкнул.

— Н-ну, хорошо… Предположим.

Он повёл правой рукой, как-то по-особому покрутил ладонью, и на ней вдруг оказалась тонкая брошюра в бумажной, слегка пожелтевшей обложке. Поверх книги лежал лист с несколькими напечатанными строками. Всё это по воздуху медленно проплыло к удобному столу чуть в стороне и мягко легло на его поверхность. Ещё один жест — и на столе зажглась лампа зелёного стекла, появились листы бумаги, карандаш и стакан с чаем.

Совершенно зачарованный Никонов аж рот приоткрыл, наблюдая за действом, и очнулся только после того. как Михайло сказал ему:

— Чай с сахаром, карандаш очинен, книга в вашем распоряжении на два часа. А меня прошу извинить, у меня дела.

Глеб посмотрел на него: глаза Хранителя смеялись вполне по-человечески.

Инспектор сел за стол и первым делом раскрыл книгу…

Сегодня Алекс неожиданно для себя обнаружил, что главный вход в особняк князей Фейн охраняют не только чугунные львы, но и грифоны. Только вот если у львов вид был весёлый и немного комический, то грифоны на своих орлиных физиономиях ухитрялись удерживать выражение свирепости. Пользуясь тем, что никого у входа не было, Верещагин погладил встопорщенный хохолок на птичьей голове и ухмыльнулся.

Поджидавший за дверью лакей, поклонившись, провёл его на второй этаж и распахнул двери гостиной.

— Господин Верещагин, ваша светлость, — доложил он.

— Да, спасибо! Проходите, Алексей Станиславович, — госпожа Фейн сидела в кресле и листала какой-то журнал.