Труп в оранжерее

Под самой стеной, глубоко впечатанный в узкую и грязную тропинку, которая убегала вверх под прямым углом к главной дороге, остался след от колес коляски мотоцикла.

— Тоже очень хорошо, — сказал мистер Паркер одобрительно. — Новая покрышка фирмы «Данлоп» на переднем колесе. Старая шина на заднем. Крага на шине коляски. Не может быть ничего лучше. Следы идут от дороги и возвращаются к дороге. Парень затолкал мотоцикл сюда, опасаясь, что какой-нибудь любопытный прохожий заинтересуется им или запишет его номер. Затем он пошел пешком к проему, который приметил днем, и перелез через забор. После случившегося с Кэткартом он испугался, побежал в охраняемые угодья и воспользовался самым коротким путем к своему транспорту, ни на что не обращая внимания. Теперь все сходится.

Он сел на основание стены и, достав записную книжку, начал набрасывать описание человека на основании уже известных данных.

— Ситуация начинает выглядеть немного более привлекательно для старины Джерри, — сказал лорд Питер. Он прислонился к стене и начал негромко, но отчетливо насвистывать отрывок из произведения Баха, которым начинается «Отпустите детей Сиона».

— Интересно, — сказал преподобный Фредди Арбатнот, — какой дурак изобрел послеобеденное время в воскресенье.

Он сгребал угли в камине библиотеки с дьявольским грохотом, разбудившим полковника Марчбэнкса, который сказал:

— А? Да, совершенно верно, — и тут же заснул снова.

— Не ворчите, Фредди, — сказал лорд Питер, который был занят некоторое время тем, что совершенно раздражающе открывал и закрывал все ящики письменного стола и щелкал туда-сюда задвижкой французского окна. — Подумайте, как уныло должен чувствовать себя старина Джерри. Наверное, стоит написать ему пару строк.

Он возвратился к столу и взял лист бумаги.

— Часто ли люди используют эту комнату, чтобы писать письма, вы не знаете?

— Понятия не имею, — сказал преподобный Фредди — Сам я никогда не пишу писем. К чему писать письма, когда можно телеграфировать? Это лишь вынуждает людей писать ответ. Я думаю, что Денвер пишет здесь, и я видел, как полковник боролся здесь с ручкой и чернилами день или два назад, — не так ли, полковник?

Полковник пробормотал, отзываясь на свое имя подобно собаке, которая виляет хвостом во сне:

— В чем дело? Там что, нет чернил?

— Я просто спросил, — ответил Питер спокойно. Он провел ножом для разрезания страниц под верхним листом блокнота с промокательной бумагой и поднес его к свету. — Совершенно верно, дружище. Ставлю вам высший бал за наблюдательность. Вот — подпись Джерри и полковника и крупный размашистый почерк, который, по-моему, является женским. — Он снова посмотрел на лист, покачал головой, сложил его и убрал в свой бумажник. — Здесь, похоже, ничего нет, — прокомментировал он, — но никогда не знаешь. Ладно, нет ничего плохого в том, если я сохраню это.

Затем он разложил свою бумагу и начал: «Дорогой Джерри, это я, семейный сыщик, идущий по следу, что чертовски волнительно…» Полковник храпел.

Послеобеденное время в воскресенье. Паркер поехал на машине в Кингс-Фентон, имея распоряжения заехать по пути в Ридлсдейл и поспрашивать о зеленоглазом коте, а также о молодом человеке на мотоцикле с коляской. Герцогиня прилегла отдохнуть. Миссис Петтигру-Робинсон повела своего мужа на прогулку. Где-то наверху миссис Марчбэнкс наслаждалась совершенной общностью мысли со своим мужем.

Ручка лорда Питера мягко скрипела по бумаге, останавливалась, двигалась снова, остановилась совсем. Он оперся своим длинным подбородком на руки и смотрел в окно, перед которым мелькали стремительные маленькие капли дождя и время от времени беззвучно опадающие листья. Полковник храпел; огонь потрескивал; преподобный Фредди начал напевать и постукивать пальцами по подлокотникам кресла. Стрелка часов медленно приблизилась к пяти часам, принеся с собой время вечернего чая и герцогиню.

— Как Мэри? — спросил лорд Питер, неожиданно выходя на свет огня.

— Я переживаю за нее, — сказала герцогиня. — Она предается своему горю весьма странно. Это так непохоже на нее. Она едва позволяет кому-либо подойти к ней. Я снова послала за доктором Торпом.

— Ты не думаешь, что было бы лучше, если бы она вставала и иногда спускалась вниз? — предложил Уимзи. — Она полностью погружена в свою беду, и мне не стоит ее беспокоить. Но, может, немного интеллектуальной беседы с Фредди взбодрит ее.

— Ты забываешь, — сказала герцогиня, — что бедная девочка была помолвлена с капитаном Кэткартом. Никто не проявляет такой черствости, как ты.

— Еще какие-нибудь письма, ваша милость? — спросил лакей, появляясь с сумкой почтальона.