Труп выгоревших воспоминаний

Самолеты – умиротворяют, заставляя вкусить всю прелесть иллюзии полета. Когда я была маленькой, родители часто брали меня с собой в путешествия. Я помню, с каким энтузиазмом садилась в кресло в салоне самолета около окна, как заворожено смотрела на плывущие облака, представляя себя Венди Дарлинг в компании Питера Пена и других потерянных мальчишек. Мы плавали в облаках, с помощью пыльцы Динь и смеялись, каждый раз превращая наше удивительное приключение в игру.

Спустя годы игривое наваждение исчезло. Теперь я была собой. Девушкой, любящей полеты больше предстоящего отпуска. В салоне самолета практически не оказалась свободных мест. Пассажиры разговаривали между собой, некоторые, кто летел с детьми, успокаивали своих чад, попытавших счастье заплакать на весь салон. Дети по–разному переносят свой первый полет. Некоторые плачут, некоторые спят, и лишь те немногие, понимающие всю абсурдность ситуации, с интересом смотрят в окно иллюминатора и созерцают прекрасную красоту своими расширенными глазами.

Наши места с Людовиком оказались в самом хвосте самолета. Здесь, как и на американских авиалиниях, местам, расположенным около туалета и небольшого помещения для стюардесс, французы редко уделяют свое внимание. Мы же, наоборот, при удобной возможности бронируем именно их. Двойные места хороши. Никто не сядет к нам, не станет мешать или подслушивать разговор. Когда самолет взлетел ввысь и стал набирать высоту, Людовик протянул мне распечатанную информацию о живых школьницах. Листов на удивление оказалось меньше, но практически все буквы оказались выделены привычным для меня желтым цветом.

– Олег запретил устраивать еще один допрос школьницам. – Людовик заметил на моем лице замешательство при виде малого количества листов. – Пришлось попросить Француа достать необходимую информацию.

– Француа решил взломать компьютерные блоки девушек?

– Жесткие диски компьютерной паутинной системы. – Поправил меня Людовик.

Несмотря на отсутствие каких –либо дел, требующих срочного вмешательства, я не удержалась и смерила Людовика презрительным взглядом. Естественно я прекрасно знала как называется система, позволяющая подключится к любому компьютеру и взломать нужный сервер. Я действовала исключительно из своих побуждений, хотя мне с каждым разом становилось все сложнее и сложнее изображать из себя дурочку; девушку, ничего не понимающую в хакерстве. Временами, я ловила себя на мысли, что моя ложь может сыграть со мной злую шутку и однажды правда вырвется наружу. Уж лучше поздно, чем слишком рано.

– Не нравится мне твоя задумчивость, Яна. – Людовик нахмурил брови.

– Так не общайся с ней, Людовик. – Отозвалась я, вчитываясь в листы, не обращая на напарника должного внимания.

– Тишина угнетает меня еще больше.

– Ты боишься тишины?

– Презираю ее.

– Это… и была причиной твоего внезапного порыва к моей компании? – Я оторвалась от листа и повернулась к напарнику. Откровенность Людовика пугала.

– Отчасти.

– Мог бы предложить Поулу или Кариссе прогуляться с тобой.

– Они заняты своими делами. В настоящий момент подготавливают новый журнал для публикации в редакции Могильного Памятника.

– Журнал и так практически не продается. Ты не пробовал поговорить с Олегом на тему его прекращения, позволив нам полностью заняться расследованием?

– Варновски – старший этого не допустит.

– Неужели журнал его детище?

– Ты не далека от истины. Журнал –его мечта.

Разумеется, все равно или поздно в Могильном Памятнике упирается в Варновски – старшего. Пора бы мне уже привыкнуть к этой мысли и не поднимать неприятную для меня тему.

– Мне почему – то кажется, что отец Олега презирает мое общество.

– Тебе только кажется.

– Думаешь?

– Уверен. – Людовик накрыл мою руку своей. – Варновски – старшему не выгодно увольнять сотрудников своего сына. Олег делает все, чтобы удержать тебя на месте и не отправить в безрассудное плаванье, где тебя может схватить в плен каждый второй убийца, посчитав запуганную девушку неплохой наживой.

– Я не запуганная. – Слабо возразила я, почувствовав как начинает дрожать мой голос. – Растерянная, задумчивая, непутевая. Выбирай любое определение, но запуганной меня никогда не зови.

– В таком случае бестолковая тебе больше подходит.

Я замолчала. Людовик убрал свою руку, не спуская с меня свой взгляд.

– Соглашаешься со мной?

– Как у тебя получается всегда попадать прямиком в цель, временами не забывая бить по больному? – Прошептала я, надеясь, что Людовик не услышит вопроса.

– Я не в первый год занимаюсь журналистикой, Яна. Научился за это время не только слушать, но и оглядываться по сторонам. Людей губит приступающая к их горлу замкнутость.

– Ты это сейчас о чем?