Труп выгоревших воспоминаний

Я не успела огородить лицо от ударов. Правая щека заболела, но не настолько, чтобы кричать о боли. Я приподнялась на локтях и вновь упала, почувствовав запах ощутимого пороха. У меня создавалось ощущение, будто стреляли рядом с нашей компанией, но в то же время я не слышала из–за шума пассажиров аэропорта звук выстрела. Неужели стреляли из пистолета с глушителем?

– Лучше бы ты не спасал ее. – Недовольно произнесла Эмма, опускаясь на колени. – От твоей сестры одни проблемы.

– Замолкни. – Ответил Эмме Александр.

– Вы знакомы? – Удивилась я, пытаясь встать.

Александр держал меня крепко. У меня не оставалось возможности перевернуться в более удобное положение.

– Удивительно, как тесен мир. – Эмма поднесла к моему носу платок, пропитанный нафталином. – Александр, мой парень, Лаврецкая. И мне не нравится, что ты его сестра.

Я пустила все свои силы, пытаясь вырваться из захвата. Но силы, как и здравие ясно мыслить, медленно покидали меня. Средство быстро действовало, склоняя меня в сон. Я слышала краем уха пассажиров, проходящих мимо. Удивительно, как многим людям бывает все равно на происходящую ситуацию вокруг. Они словно заслоняются собой, огораживая свое мировоззрение от реальности происходящего. Они подавляют в себе желание видеть или замечать проблемы других, делая акцент лишь на своих собственных проблемах.

Мне жизнь дважды давала шанс на свободу. В первый раз, я использовала этот шанс для знакомства с Андреем. Во второй раз, я жила в рабстве, забыв на три года значения слова свобода. И вот, сбежав из рабства, я снова упускаю дарованный мне шанс, оказавшись прямиком в руках моего бывшего парня и его отца. Пора бы мне уже научиться обходить свои собственные ошибки стороной.

– Она еще держится?

В голове прозвучал отдаленный голос Эммы, обращенный к Александру.

– Она пытается держаться, но скоро слабость сломает ее. – Александр положил свою руку на руку девушки. – Можешь убирать тряпку. Действие снотворного подействовало. Скоро она уснет, а мы сможем поменять намеченный курс и отвезти ее к Михаилу.

– Зачем нам менять билеты? Почему мы не можем улететь сначала в Южную Америку, а потом следующим рейсом отправиться в Москву?

– Потому что за нами хвост. – Александр не улетучил возможности напомнить Эмме о Людовике. – Мы не можем так рисковать. Хотя, я был бы не против посмотреть на вашу драку.

– Нам не нужно лишнее привлечение внимания. Имитация выхлопного выстрела могла сорвать нам все наши планы.

– Я не переживу девятичасовой перелет. – Александр погладил меня по волосам, словно убаюкивая, как он делал это в детстве, когда я была маленькой. – Да и Яна тяжеловата.

– Попроси Андрея о помощи. Не понимаю, почему ты должен делать все сам.

– Я ее брат. Старший. – Упрекнул Эмму Александр.

– Ну а Андрей ее парень.

– Бывший парень, Эмма. Сейчас он следит за ходом второй операции, которая должна произвести небольшой фурор.

– Вы пытаетесь развести войну между странами? Это глупо.

– Вряд ли до войны дойдет дело. – Вразумил девушку Александр. – Скорее лишь по телевизору несколько новостей покажут.

– Это обязательно?

– Это нужно для отвода глаз.

– А не проще ли просто уйти?

– Ты прошла обучение до конца?

– Не совсем.

– Это видно. Ты слишком мягкая.

– Но именно эта черта во мне тебе и нравится.

– Верно.

Я закрыла глаза, проваливаясь в сон. Посторонние звуки, окружающие аэропорт Орли стихли, позволяя мне полностью провалиться в темное забвение, которое продлиться несколько часов. Мое тело отдохнет вместе со мной, я выберусь из омута сознания и смогу здраво мыслить. Когда я это сделаю, когда я открою свои глаза, Михаил поплатиться. Я заставлю его поплатиться. Я отомщу не только за себя, но и за своего старшего брата. Для этого мне необходимо набраться сил. Нафталин притупляет сознание.

Я сидела на кресле в маленькой комнате. Мои руки были привязаны к подлокотникам. Одно неверное движение и в меня стрельнет электрошокер. Я была на грани потери сознания. Морфин, добавленный в еду, позволял держать меня на плаву.

Передо мной на коленях стоял мальчик. Его оголившееся тело покрывали красные полосы, оставленные от плетки. Михаил улыбался, блаженно закрывая глаза каждый раз, когда мальчик кричал. Я жмурилась, пытаясь отвести взгляд.

– Колыбельная унесет твои страдания в ночи,

Расскажи мне, почему ты не кричишь?

Расскажи мне, почему, ты во сне как на яву? – Михаил остановился.