Трупный синод

— Нет, вы только подумайте, что возомнил о себе этот обжора и пьяница Бонифациус! — сходу возопила она, — Он что, не знает, кому он обязан своим избранием? А если знает, то что это было, глупость или предательство? Он думает, что эти варвары теперь в Риме навсегда и он может плевать на исконных патрициев?! Кто он такой и откуда взялся?! И почему деяния уже невменяемого Формоза он поставил выше, чем те же деяния, совершенные Формозом в здравом уме и рассудке? Вместо того, чтобы опираться на надежное плечо соседнего сполетского дома и доблесть законного императора, он зовет в Рим грязных чужедальних бастардов! О, надо что-то делать святые отцы, надо что-то делать. Мы не можем допустить, чтобы Римом вновь овладели варвары с другой стороны Альп!

— Навряд ли мы заслужили ваши упреки, герцогиня. Было сделано все, что оставалось в наших силах. Мы не могли предполагать, что его память и благодарность окажутся столь коротки. Да, в свое время мы низвергли его из лона Церкви, но, с другой стороны, именно благодаря нам он вернулся в клир. Мы полагали, что его кандидатура успокоит всех. Старый Формоз, несмотря на все грехи Бонифация, благоволил к нему и рекомендовал того своим единомышленникам. В итоге нам пришлось дважды подкупать папских нотариев, архидиаконов и римский плебс голосовать за Бонифация, мы сами согласились на него, лишь бы Рим не выбрал более оголтелого формозианца типа Теодора, — весьма хладнокровным тоном сказал Сергий.

— И где результат? Вот он результат, пока мы с вами тайком от тевтонских глаз встречаемся в родном для всех нас Риме, этот старый мешок сидит на троне, привечает варваров и наверняка вновь пьет вино во славу Бегемота30!

Епископы шустро осенили себя крестным знамением.

— Полно, святые отцы, во славу кого же он может еще пить? Вы лучше ответьте, почему выделенные мной и Адальбертом деньги не помогли взойти на трон человеку близкому сполетскому дому?

— Вы знаете, герцогиня, что мы всегда верны интересам Рима, Сполето и Италии. Но среди нас не нашлось достойной кандидатуры на апостольский престол!

— Как? А, например, кто-то из вас? Кто же, как не вы, олицетворение духовности и высших идеалов церкви? — грубо польстила Агельтруда, сама не слишком веря своим словам.

— Согласно церковным канонам, ни я, ни достопочтенный брат Стефан, не можем претендовать на титул раба рабов. Ваш покорный слуга епископ славного города Чере, а брат Стефан ведет ко спасению паству Ананьи.

— И что? Формоз был епископом в Порто, но ничто не помешало ему заполучить себе тиару, мало того, на него в свое время было наложено отлучение!

— Да, но стоит ли нам брать в подобие себе столь грешный пример? — нарочито смиренно опустил глаза в пол Сергий.

— Не смешите меня, Сергий, — фамильярно оборвала его Агельтруда, — все мы грешны перед Богом. Старый пройдоха Формоз глумился над церковными канонами, прячась за облик девственника. Вы, стало быть, поступаете наоборот.

— Это все сплетни, Агельтруда, — осклабился Сергий, — плоть моя держит столь же строгий пост, как и ныне гниющая плоть грешного Формоза.

— Ну, тогда немного греха вам точно не повредит. А переход с одной епископской кафедры на другую навряд ли большой грех. Что на сей счет говорится в Священном Писании?

В диалог вмешался Стефан, ибо ход разговора вдруг перестал ему нравиться.

— Данный вопрос регулируется правилами Церкви и не ведет к погибели души, герцогиня. А брат Сергий, несомненно, обладает значительными качествами, чтобы стать, если на то будет угодно Господу, достойным наместником Апостола в мире! Возможно, мы все были излишне щепетильны при выборе нового понтифика и предпочли закрыть глаза на интронизацию иподиакона, лишь бы никто со стороны не обвинил нас в нарушении прочих церковных канонов. Однако, на данный момент Сергий практически неизвестен Риму и потребуется немало усилий и средств, чтобы плебс голосовал за него. Вот если бы …..

— Вы! — не то перебила, не то договорила Агельтруда, — вы, Стефан, именно вы, которого давно и с наилучшей стороны знает Рим!

Настала очередь уже Стефана изображать паиньку и изучать глазами пол в гостиной.

— Я давно уже не служил в Риме, город мог забыть меня — кротко молвил он.

— Его высокопреподобие стал бы наилучшим вариантом для Италии и всего христианского мира, — поспешил выкинуть белый флаг Сергий. «В конце концов, Агельтруда права, а Стефан уже немолод и мне действительно не помешало бы приобрести в Риме определенный авторитет, а пока пусть этот старец попробует выпихнуть Бонифация с трона, а германцев из Рима», — подумал он при этом.

— На чью помощь мы сейчас можем опереться? — спросила Агельтруда.

— На всех сразу и ни на кого в отдельности. Ни Адальберт, ни Беренгарий не испытывают теплых чувств к новому папе. Ваш брат Радельхиз из Беневента и византийский кесарь сейчас более обеспокоены набегами сарацин, к тому же для константинопольского патриарха всегда чем хуже в Риме, тем лучше ему самому, — бегло нарисовал политическую карту тогдашней Южной Европы Сергий.

— А церковь?