Трупный синод

Они встретились глазами, он был стоек и хладнокровен, она на мелкие клочья растерзана. И все же Агельтруда нашла в себе силы прошептать:

— Как это случилось, Альберих?

Альберих не торопясь обстоятельно рассказал ей давно заготовленную легенду о засаде сарацин возле моста у Орты. В доказательство произошедшего он безжалостно сунул ей под нос сарацинскую стрелу, убившую ее сына. Заметив на стреле засохшие пятна крови, Агельтруда зашлась в беззвучном рыдании.

Альберих ждал, когда она успокоится. Наконец плечи ее перестали трястись, глаза вновь обрели ясность и она спросила:

— Что же теперь будет, Альберих?

— Боюсь, милейшая и благороднейшая герцогиня, дела наши много хуже, чем вы себе представляете. Ко всем бедам, постигшим Сполето, грозит прибавиться еще одна, касающаяся вас лично.

Глаза Агельтруды, вновь затуманившись слезами, безжизненным взором уперлись в каменный пол замка. Альберих, слегка встревожившись за ее рассудок и повысив голос, повторил ей сказанное. Второй выстрел был более удачен. Агельтруда очнулась и с немым вопросом уставилась на него. Тот пояснил:

— Монах Хатто заговорил!

Агельтруда даже приподнялась на своих подушках.

— Что значит «заговорил»? Вы, …вы хотите сказать, что Теофилакт решил предать гласности подробности смерти папы Теодора?

— К монаху применили пытки и его признания были записаны нотариями Рима.

Агельтруда со стоном упала вновь на постель.

— Но Теофилакт, Теофилакт ваш друг…., — речь Агельтруды начала сбиваться, — он ведь друг, он ведь может остановить ход дела.

И, резко вскочив со своего ложа, герцогиня затараторила, как в былые времена:

— Убрать палачей, писаря, ведшего допрос, убрать всех, кто мог бы услышать хоть слово, хоть намек. Вы ведь можете это сделать! Он ваш друг! Я найду для этого деньги!

«Гляди ты, как эта старая змея приказывает сеять смерть, будучи сама в двух шагах от нее», — язвительно подумал Альберих.

— Невозможно, дорогая герцогиня. При допросе возжелала присутствовать его жена Теодора. Вы же знаете, она вечно сует нос во все дела своего мужа. К тому же, говорят, лицезрение пыток ее очень сильно возбуждает. Ну вы же знаете ее, вы помните, какие у вас с ней отношения?

— О да, эта шлюха ненавидит меня всей своей черной греческой душой. Но надо что-то делать, — на мгновение Агельтруда поникла, но новый прилив сил заставил ее вскинуть голову и вцепиться Альбериху в воротник его плаща, — Альберих, она должна умереть!

— Вы сами говорите, что Теофилакт мой друг. Как же я могу?

— Ради меня, ради моих детей, ради наших общих планов, ради Сполето, наконец, — она яростно дышала ему в лицо, он с трудом сдерживался от брезгливой мины.

— Все слишком поздно, герцогиня. О результатах допроса знает сам папа. Вот его послание к вам. Он требует явиться незамедлительно в Рим.

Альберих протянул ей пергамент. Она бегло пробежала его глазами и снова застонала.

— А вот второе письмо. От главы римской милиции Теофилакта. Здесь уже прямо приказывается доставить вас в Рим любой ценой.

Он сунул ей под нос второй пергамент. Агельтруда его уже даже не читала. Она была уничтожена.

— Никуда я не поеду, Альберих. Я приказываю вам организовать оборону. Сполето по силам выдержать любую осаду. Я в свое время не убоялась самого Арнульфа, так неужели я испугаюсь сейчас низкородного грека?

— Сейчас есть определенное отличие от ситуации того славного времени. Отряд римской милиции, посланный этим низкородным греком, уже во дворе крепости. Архонт Трифон ждет вас, он был очень любезен, разрешив мне подняться к вам одному. Убедитесь сами, — сказал он, подойдя к окну и приглашая к нему герцогиню. Но у Агельтруды уже не было сил.

— А вы? Вы ведь тоже участвовали в этом деле?

— Совершенно верно, милейшая герцогиня. Я восхищен вашим мужеством и рассудком, который даже в столь критическую минуту вам не изменяет. Так вот, дорогая герцогиня, я сделаю все, чтобы до Рима вы не добрались.

Безжизненные глаза Агельтруды вновь вспыхнули.

— Что вы хотите этим сказать, Альберих?

— Я хочу сказать, герцогиня, что у вас осталось два пути. Как вы верно заметили, мы с Теофилактом большие друзья и даже здесь, в ваших владениях, вы не можете не чувствовать этой дружбы. У вас во дворе стоит отряд его милиции, которой приказано препроводить вас в Рим. И этого можно избежать, если вы согласитесь сей же час покинуть суетный мир, полный такого коварства и предательства, и провести остаток жизни в уютной, чистой, монашеской келье, ну скажем в Коразмусе. Говорят, этот монастырь очень любят посещать наши святые отцы, наподобие Сергия, и, говорят, святости после этих посещений у них, как минимум, не прибавляется.

Агельтруде шутки Альбериха показались неуместными. Она нахмурила брови.

— А второй путь?