Трупоукладчик

Мы с Паниным переглянулись и поспешили на выход. Все эти интеллигентские сопли были выше наших сил. Во всяком случае, у меня возникло впечатление, будто я только что помылся вместе со случайной девушкой из USA в душе. Там мы баловались, пожирая один гамбургер на двоих. Затем gerls удалилась сушиться для дипломатического приема в посольстве Гватемалы, а я, оставшись один, заглотил… вместо гамбургера… кусок приторно-душистого мыла, которым только-только попользовалась в гигиенических целях моя милая подружка, забыв на обмылке жгутовые волосики своей любвеобильной (читать без первой буквы «о») плешки. Вот что значит случайные связи с представительницами чуждого нам мира, любительницами сандвичей в душе, орального секса в презервативе и идеальной чистоты в лохматушке.

Вот такие странные аллегории посетили меня после встречи с бедным, повторюсь, Евгением. Или Евгенией? Черт знает что, право. Чем больше живешь на свете, тем сильнее разочаровываешься в людишках. Человек — точно тропическая язва, бубонная чума, черная оспа на теле Природы. И нет спасения от него, всепоглощающей и всепобеждающей фекалии.

Я тоже принадлежу к роду человеческому. И поэтому с полным правом говорю столь категорически. Нет, я не лучше и не хуже других. Я такой же говнюк, как и все. Единственное, что меня отличает от многих, — я понимаю свое несовершенство. И стараюсь работать над собой. И так, чтобы мой пир духа не портил окружающую среду. Среду обитания, все больше похожую на зону. Где все мы гвардии рядовые зеки.

В популярный театр среди петушиного столичного бомонда мы с Паниным опоздали. На четверть часа. По уважительным причинам. Дела-дела, имеющие тавро «совершенно секретно» и «срочно». И тем не менее прикандехали, чтобы собственными глазами убедиться в своем мужланстве и дикости.

Странная публика теснилась у стеклянных дверей храма. Этакие бесполые существа, похожие на профурсеток. Блядей то есть. Но в модных и дорогих плащах от Кроликова и Юдашцмана. А запах…

Но тут я заметил Маргариту. Она находилась по ту сторону стекла. Смотрела перед собой, была прекрасна и похожа на сфинкса. Наверное, она потеряла всякую надежду приобщить нас к высокому искусству. И теперь, верно, задумалась о том, какую заломить цену за входной квиток. Для уличных павлинов. Через галдящую стаю которых пришлось нам прорываться. С некоторыми народными изречениями.

Возник хипиш, то бишь легкий скандалец — видимо, театралы не привыкли к такому культурному обращению. Рита и три тетки-контролера обратили внимание на наш прорыв. Мы благополучно были запущены в заповедную зону, остальным счастливчикам повезло меньше — они остались на дождливом ветру. Ожидать чуда. И реж. Романюка.

Надо сказать, что я и Панин не успели приодеться во фраки, прицепить к пищику бабочки, начистить башмаки и, кажется, умыться. Наш рабоче-крестьянский видок вызвал неодобрение у служительниц Мельпомены, но они промолчали, решив, видимо, что мы имеем отношение к противопожарной безопасности. Что было недалеко от истины.

— А где Лада? — был первый вопрос Панина.

— А где тут уборная? — Второй вопрос был мой.

Нам ответили, что Лада уже наслаждается зрелищем, она, Маргарита, тоже идет в зал — наши места в седьмом ряду. Вот что значит иметь дело с будущей журналисткой. Никаких истерических всхлипов по поводу опоздания. И не осталась ждать у двери хез треста, как это делала в другой жизни бывшая моя жена-скрипачка, не желающая, чтобы мой путь из пункта «М» в зал консерватории проходил через пункт «б» — что значит всего-навсего «буфет».

Великий Станиславский утверждал, что театр начинается с вешалки. Ошибался старик. Во всяком случае, нынешние театры начинаются с места общего пользования. По моему уразумению, чем теплее, светлее и чище в нужнике, тем охотнее зритель идет на спектакли. Приятно почувствовать себя человеком в царстве зеркал, уютного урчания воды в писсуаре и обмена мнений о режиссерских изысках с описоструящимися рядом коллегами.

Увидев себя в зеркалах, мы с Николашей решили не торопиться, а привести себя в порядок. По возможности. Потому что вид у нас и вправду был, как у работников службы «01». После тушения пожара пятой, самой сложной, категории.

Дело в том, что после посещения бедного Евгения мы связались с генералом Матешко, который выдал нам оперативку, мол, да, в гостиницах «Россия», «Националь», «Украина», «Космос» и «Мир» были замечены молодые люди, похожие на Рафаэля. В обществе подозрительных интуристов. Антифашистов? И мы — Пронин и Стручков, метелки из метелок — кинулись проверять информацию. Азарт розыска подозреваемого у нас скоро иссяк. Когда мы поняли, что подход к этому делу неверен. Мы распугали фарцовщиков, проституток (обоих полов), экскурсоводов, швейцаров, и только. Впрочем, польза от наших профилактических набегов была — я научился ботать по-испански. В объеме спецшколы. Шучу, конечно. Но в каком-то смысле это правда. Туристы из Каталонии, Сарагосы, Севильи жизнерадостно улыбались нам, кивали si-si и дарили значки, вымпелы своих городов и жевательную резинку.