Труженики моря

Возвращаясь часа в два дня, во время прилива, при ярком солнечном свете, и проезжая мимо утеса «Бычий Рог» по направлению к бухте, расположенной возле Бю-де-ля-Рю, он увидел на камнях какую-то тень. Ее не мог отбрасывать один из выступов утеса. Жиллиат подъехал ближе и увидал, что в кресле Гильд-Гольм-Ур сидит человек. Море уже порядочно поднялось, волны окружили скалу, и перебраться на берег теперь было невозможно. Жиллиат стал делать знаки – человек оставался неподвижным. Жиллиат приблизился. Человек спал.

Он был одет в черное. «Это, должно быть, священник», – подумал Жиллиат. Подплыв на лодке вплотную к утесу, молодой человек рассмотрел его лицо. Оно было юным и совершенно ему незнакомым.

К счастью, скала эта отвесная, и глубина позволяла судну Жиллиата пройти вдоль стены утеса. Прилив казался уже настолько велик, что молодой человек, стоя в барке, мог дотянуться до ног спящего. Подняв одну ногу на борт лодки, он вытянул вверх руки. Если бы в этот момент Жиллиат упал, ему вряд ли удалось бы выплыть. Прибой был силен, и молодого человека просто раздавило бы между лодкой и утесом.

Потянув спящего за ногу, он спросил:

– Эй, что вы здесь делаете?

Незнакомец проснулся.

– Я смотрю, – сказал он. Затем, окончательно очнувшись от сна, добавил: – Я только что сюда приехал и отправился погулять. Всю ночь провел на море. Мне здесь очень понравился вид, но я устал и поэтому заснул.

– Через десять минут вы бы утонули, – сказал Жиллиат.

– О!

– Прыгайте в мою лодку.

Удерживая суденышко ногами, Жиллиат одной рукой уперся в утес, а другую протянул незнакомцу в черном. Тот легко спрыгнул в лодку. Он был очень красив.

Жиллиат начал править, и через несколько минут лодка вошла в бухту Бю-де-ля-Рю.

На молодом человеке была круглая шапочка и белый галстук. Его длиннополый черный сюртук был наглухо застегнут. Пышные белокурые волосы, женственное, открытое лицо и чистые глаза – так выглядел незнакомец.

Лодка подошла к берегу. Жиллиат продел трос в кольцо причала, обернулся и увидал, что юноша протягивает ему золотую монету. Рука его поражала своей белизной. Жиллиат легонько отстранил ее.

С минуту оба молчали. Юноша заговорил первым:

– Вы спасли мне жизнь.

– Возможно, – ответил Жиллиат.

Они вышли из лодки.

– Я вам обязан жизнью, – снова сказал юноша.

– Ну так что же?

Ответ Жиллиата повлек за собой новую паузу.

– Вы принадлежите к здешнему приходу?

– Нет.

– А к какому?

Жиллиат поднял правую руку, указал на небо и ответил:

– Вот к этому.

Юноша кивнул головой и направился по тропинке. Пройдя несколько шагов, он остановился, вытащил из кармана книгу и, вернувшись, протянул ее Жиллиату.

– Разрешите мне предложить вам эту книгу.

Жиллиат взял ее. Это была Библия.

Несколько минут Жиллиат, облокотившись на забор, смотрел в сторону уходящего, пока тот не скрылся за поворотом тропинки, ведущей в Сен-Сампсон.

Затем он опустил голову и не думал уже ни о незнакомце, ни об утесе. Он думал о Дерюшетте.

Из задумчивости его вывел чей-то голос:

– Эй, Жиллиат!

Голос был ему знаком, и молодой человек поднял глаза.

– В чем дело, господин Ландуа? – спросил он.

Это был действительно Ландуа, проезжавший в ста шагах от Бю-де-ля-Рю в тележке, запряженной маленькой лошадкой. Он остановился, чтобы окликнуть Жиллиата, но, очевидно, очень спешил.

– Есть новости, Жиллиат.

– Где?

– В доме Летьерри.

– А что случилось?

– Об этом я не могу кричать отсюда во все горло.

Жиллиат вздрогнул.

– Дерюшетта выходит замуж?

– О нет! Хуже…

– Что вы хотите сказать?

– Отправляйтесь в «Смельчаки», там узнаете.

И господин Ландуа хлестнул лошадь.

Книга пятая Револьвер Разговоры в трактире

Господин Клюбен был человеком маленького роста, с желтой кожей. Он обладал силой быка. Море не смогло покрыть его лицо загаром. Оно казалось восковым. Глаза его были прозрачными. Он отличался необычайной памятью. Для него увидеть кого-то один раз означало то же самое, что для другого записать все сведения об этом человеке. Проницательный взгляд Клюбена ошеломлял всех. Он как бы снимал отпечаток с каждого лица и сохранял его; лицо могло состариться, но Клюбен все-таки его узнавал. Ничто не могло затуманить его память. Клюбен был холоден, сдержан, спокоен, никогда не делал лишних движений, однако честные глаза этого господина говорили в его пользу. Многие считали его простаком; и действительно во взгляде Клюбена читалась какая-то наивность. Мы уже говорили, что он был непревзойденным моряком. Никто не умел так, как он, управлять парусами, угадывать ветер и удерживать правильный курс судна. Его набожность и честность были известны всем. Всякий, кто высказал бы малейшее недоверие в отношении Клюбена, навлек бы этим лишь подозрение на самого себя. Он питал дружеские чувства к Ребюше, владельцу меняльной лавки в Сен-Мало, и тот часто говаривал: «Клюбену я мог бы доверить свою лавку».