Труженики моря

Мальчик сунул письма в карман и покатил тачку, продолжая свой путь к городу. Месс Летьери позвал:

- Дус, Грае!

Грае приотворила дверь:

- Что вам угодно, месс?

- Войди и подожди.

Месс Летьери взял листок бумаги и стал писать. Если бы Грае, стоявшая за спиной Летьери, пока он писал, была любопытна, то, вытянув шею, она прочла бы через его плечо следующее:

"Я пишу в Бремен насчет леса. Целый день буду возиться с плотниками, которые придут договариваться о работе. Постройка корабля пойдет у нас быстро. А ты ступай к декану за разрешением. Я хотел бы сыграть свадьбу как можно скорее, самое лучшее - сегодня. Я занят Дюрандой, ты займись Дерюшеттой".

Поставив число и подписавшись: "Летьери", старик сложил записку вчетверо и, даже не запечатывая, протянул Грае:

- Отнесешь Жильяту.

- В "Дом за околицей"?

- Да.

Книга третья

ОТПЛЫТИЕ "КАШМИРА"

У маленького залива, возле самой церкви

Когда в Сен-Сансоне много народа, значит, в порту СенПьер безлюдье. Любопытное происшествие в какой-нибудь части острова подобно всасывающему насосу. Новости в захолустье быстро облетают все уголки; пойтн взглянуть на трубу Дюранды под окнами дома месса Летьери - вот о чем с самого раннего утра только и думал каждый гернсеец. Все другие события померкли. Толков о смерти декана Сент-Асафа как не бывало; совсем забыли о его преподобии Эбенезере Кодре, о его неожиданном богатстве, о его отъезде на "Кашмире".

Злобой дня стала машина Дюранды, вывезенная из Дувров.

Никто этому не верил-. Даже крушение парохода казалось необычайным, а спасение машины просто сверхъестественным.

Чтобы убедиться в этом, надо было увидеть ее воочию. Все другие дела были отложены. Горожане со своими семьями, - начиная с "соседа" и кончая "мессом", - мужчины, женщины, джентльмены, матери с детьми и дети с куклами шли длинными вереницами из порта Сен-Пьер по всем окрестным дорогам к "Приюту неустрашимых" "посмотреть диковинку". На дверях многих лавок в Сен-Пьере висели замки; в торговых рядах замерла жизнь: ни сбыта, ни коммерческих сделок; все внимание сосредоточилось на Дюранде; ни у одного купца не было "почина", только ювелир, к великому своему удивлению, продал золотое обручальное кольцо какому-то человеку, который, "видно, очень торопился и спросил, где живет декан".

Открытые лавки превратились в место сборищ, где громогласно обсуждалось чудесное спасение машины. Ни одного прохожего в Иврезе, ныне неизвестно почему именуемом Кэмбриджским парком; ни души на Гай-стрит, которая тогда звалась Главной улицей, нп на Смит-стрит, которая тогда звалась Кузнечной улицей; никого в Верхнем городе, даже площадь совсем опустела. Можно было подумать, что наступило воскресенье. Военный парад, устроенный в Анкресе в честь какойнибудь королевской особы, посетившей город, не мог бы так обезлюдить порт Сен-Пьер. Вся эта суматоха по поводу такого ничтожества, как Жильят, заставляла людей почтенных и благовоспитанных пожимать плечами.

Церковь в порту Сен-Пьер, с тройным щипцом, с боковыми приделами и высоким шпилем, стоит на берегу, в глубине гавани, почти на самой пристани. Она приветствует приезжающих и дает благословение отъезжающим. Церковь эта - будто заглавная буква в длинной линии городских построек, обращенных к океану.

Это приходская церковь порта Сен-Пьер, и она возглавляет в то же время все церкви острова. Ею ведает наместник епископа, духовное лицо с неограниченными полномочиями.

Сама гавань в наши дни - очень живописный и обширный порт, но в те времена, да и всего лишь десять лет тому назад, она во многом уступала сенсансонской гавани. Ее окружали две толстые циклопические стены, которые тянулись полукругом слева и справа от берега, и там, где они почти соединялись, возвышался небольшой белый маяк. Под ним был узкий проход для судов, - и поныне сохранилось двойное звено от цепи, запиравшей порт в средние века. Представьте себе разомкнутую клешню омара - такова была гавань порта СенПьер. Эти клещи отнимали от водной пустыни -клочок моря, принуждая его вести себя спокойно. Но когда ветер дул с востока, у входа шумели огромные валы, в гавани поднималась сильная зыбь, и было благоразумнее в нее не входить. Так и сделал в тот день "Кашмир". Он бросил якорь на рейде.

Когда ветер-дул с востока, корабли охотно шли на это и, кстати, избавлялись от уплаты портовых сборов. Лодочники, имевшие разрешение от городских властей, - лихое племя моряков, которое стало ненужным новому порту, - сажали в лодки пассажиров с пристани или других уголков побережья и доставляли их с багажом, зачастую при очень бурном море, но всегда благополучно, на корабли, готовые к отплытию. Восточный боковой ветер благоприятен для переезда в Англию, - он вызывает бортовую качку, а не килевую.

Когда корабль, готовый отплыть, стоял в самом порту, то отъезжающие там и садились; когда же он стоял на рейде, то к якорной стоянке добирались с ближайшего места на побережье. В каждой бухте можно было нанять "вольного" лодочника.