Ц-5 (СИ)

— Раздавишь… — ласково шепнула девушка. — Мишка… Медведь…

Я отстранился, оглядывая Маринкино лицо. Такое красивое, такое милое, такое… Родное?

— Мариночка… — затянул я, словно пробуя имя на вкус. — Спасибо тебе. И… прости!

— За что? — уголки губ напротив дрогнули, заиграв ямочками.

— Я был грубый…

— Ты был глупый, в общем-то! — «Росита» блеснула зубками. — Но мне с тобой было очень хорошо. Очень!

— Правда? — я даже загордился малость.

— Правда. — Девушка улыбчиво прищурилась. — А тебя, я смотрю, во вторую очередь волнует, что… Ну-у… Ну, ты меня понял!

— Ты… — я обыскал мозг, натыкаясь на верный ответ. — А-а! Что Миха раскрыт и явки провалены? Да и ладно! К этому все шло, а я столько везде наследил… — натура моя издала сокрушенный вздох, и тут же воспряла: — Зато тебе не надо будет больше дурить начальство! Так что… Будешь докладывать своему непосредственному, скажешь, что Миха всё осознал и готов сотрудничать. Плечом к плечу, во имя высоких идеалов…

— Скажу, — «Росита» подлила строгости в смешливый тон: — Только не тискай меня больше в общественных местах! Рита прибьет нас обоих! Меня — точно.

— Не буду, — твердо пообещал я, тут же оставляя лазейку: — В общественных местах.

Лицо Марины неожиданно дрогнуло, и она коснулась ладонью моей щеки.

— Как ты?

— Сказать: «Нормально» пока не могу, — потускнел я. — Сделаю рентген, вот тогда…

— Но девчонки помогли хоть?

— Вы меня спасли, вообще-то! Слушай, «девчонка», а у тебя ничего не болит, случайно?

— Болит, в общем-то, — пожаловалась Марина, протягивая мне ладонь. — Палец порезала! Думала, нож тупой. Ага…

— Ну-ка… — я выудил маленькую плоскую бутылочку из-под коньяка. — Тут вода… м-м… заряженная. Девчачьей энергией… Давай свой палец.

Марина боязливо вытянула указательный.

— Кровь уже засохла, в общем-то… И все равно… Ноет.

Я аккуратно капнул на порез, и стал ждать. Девушка уставилась на палец.

— Ой, — шепнула она, — не больно уже… Миш, смотри! Ранка затянулась!

— Работает! — счастливо улыбнулся я. — За тебя!

И выхлебал «живую воду» до донышка.

Тот же день, позже.

Калужская область, река Протва

Как ни осторожничал Ромуальдыч, как не пекся о юном поколении, а только гаврики и гаврицы дружно отказались ночевать в Брянске.

«Зачем? — вопили они хором. — День еще! Мы только пообедали, а до вечера еще — ого-го!»

Вайткус сдался, и скомандовал: «По машинам!»

Доехали до самого Обнинска, а там свернули к Протве — передохнуть и перекусить.

Я вылез из «Ижика», и потянулся, как следует. Тело не ответило резью, не ввинтились в череп пакостные буравчики. Оклемался.

И я с каким-то первозданным интересом всматривался в окружающий мир, словно открывал его заново.

Думаю, меня мог понять лишь приговоренный — вот он всходит на эшафот… палач накидывает ему на шею петлю из колючей веревки — от нее зудит кожа, чертовски хочется почесаться, а руки связаны… барабанная дробь… Истекает последняя минута жизни…

Но тут поспевает глашатай на взмыленном коне, и громким голосом объявляет о помиловании. Немая сцена.

Расстроенный палач сдергивает петлю, и смертник, почти переступивший черту мира живых, падает от слабости на колени. Он обводит взглядом недовольную толпу, лишенную зрелища, и далеко не сразу, с трудом привыкает к робкой мысли: а ведь он снова один из них… И пыльные доски под ногами, впитавшие пот и страх казненных, и катышки навоза на стерне, и тучка, занавесившая солнце — опять это всё его. Его мир. Его жизнь…

Я медленно вдохнул и выдохнул, отгоняя печальные видения, и вышел к реке. Протва — совсем узенькая, но живописная даже в «зимний период». Лед сковывал течение, а с берегов клонились ивы, словно моля открыть чистую воду — пусть солнце искрится на мелкой волнишке и вьются русалочьи косы донной травы.

Сосны отступили от речки, залезая на пригорки. Оттуда шел невнятный говор и треск — мужской пол добывал дрова.

— И чё? — донесся вопросительный вопль Изи.

Я было двинулся на помощь, однако тонкий голос Альбины развернул меня на месте.

— Ой, Миш, помоги, пожалуйста!

— Ой, Аля, бегу уже!

Девчонки собрались на пятачке, где стаял снег. На расстеленной клеенке — кучей продукты, вперемежку с посудой. А стряпухи гадают над головоломкой «Как подвесить котел?»

Рита, Светлана с Машей, Альбина и Тимоша задумчиво разглядывали немудренное устройство для любителей турпоходов. Меня встретили белозубо, как всегда, а у Зины с Алей лица были осиянны посвящением в Великую Тайну. Близняшки это уже проходили…

— Сейчас мы его… — я бойко разгадал головоломку, маленькой кувалдочкой вбив штыри-ухваты в мерзлый песок. — Сейчас я водички наберу…

— Прямо из реки? — уширила глаза Зиночка.

— Да нет, что ты, — успокоил, подхватывая котел, — мы там ключ проезжали, их тут много…

— Миш, Марина нам все рассказала… — глаза у Тимофеевой стали еще больше. — И что теперь будет? Они тебя заберут от нас? Чекисты? На совсем?

— Обойдутся, — нарочито спокойно ответил я. — Мне еще на выпускном танцевать со всеми вами.