Цапля ловит рыбу

— Держи на контроле. Что Душанбе?

— Обещали связаться с родителями.

— Звонков много?

— Насчет Жанзакова? Пока нет.

«Самые крупные маховики: Министерство культуры, Союз кинематографистов, Госкино — пока не приведены в действие, — подумал Денисов. — До понедельника, по крайней мере, есть время».

— Водную милицию запрашивал?

— Купальный сезон, по-моему, не начинался, Денис, — заметил помощник.

— Мог и начаться. «Воздушку»?

— Сейчас запрошу. Конец связи!

Снег все же пошел — крупный, вперемешку с дождем. За окном прояснилось.

Свидетельства актеров, участников группы, оказались одинаковыми: «нет, » «не предполагаю», «думаю, к понедельнику будет на съемках…».

Антон повеселел: главный его тезис получал подтверждение:

— Суток не прошло! А они сразу — во все колокола…

Денисов вышел в коридор. В купе, переоборудованном для съемок, происходило действо: актрисы, обе в форме проводниц МПС, быстро просматривали расшитую квадратами «кассу» с билетами. По сценарию, понял Денисов, требовалось найти билеты свидетелей или подозреваемых, ехавших вместе с убийцей.

Из купе в коридор падал серебристый свет. Несколько раз в проеме появлялась жокейская шапочка режиссера.

Сухарев нервничал: Денисову то и дело было слышно его приглушенное, почти шепотом:

— Так не пойдет! Не пойдет! Поймите! Это не школьная сцена!

Напротив в нерабочем тамбуре несколько актеров расспрашивали о чем-то незнакомого старшего лейтенанта милиции. Присмотревшись, Денисов понял, что это тоже актер: вокруг него хлопотала гримерша — маленькая, с узким скуластым лицом.

«На роли оперуполномоченного, раскрывающего убийство, — подумал Денисов. — Но почему в форме?»

Заметив Денисова и его интерес, старший лейтенант тоже внимательно взглянул на него, одернул новый, с иголочки, китель.

— Внимание! — раздалось на площадке. — Мотор!

Прозвучал хлопок. Чей-то голос невнятно произнес номер кадра.

«В чем, собственно, дело… — Денисов и сам не мог объяснить, что его беспокоило. — Вчера Жанзаков был на съемках. Знает, что сегодня, группа практически может обойтись без него. Что остается?»

Он вдруг понял: «Тревога режиссера. Сухарев знает больше, чем говорит. Потому и бьет в большие колокола!»

Он вернулся в купе.

Скуластая маленькая гримерша рассказывала:

— …Везде его узнают. Останавливают. Простые люди. Особенно ребята. Пэтэушники. Молодежи нравятся мужские качества. И женщины подходят.

— В последнее время с кем вы его видели? Не вспомните?

— Он очень общителен. Вы знакомы с ним?

— Нет.

— После «Подозревается в невиновности» милиция в нем вообще души не чает. Он сыграл там оперуполномоченного Кремера.

— Я имею в виду из тех, кто приезжал в поезд.

Актриса была, знакомая по режиссерским курсам. Еще высокий красивый актер. Кореец.

— Фамилий не помните? — Антон вел тщательно записи.

— По-моему, она снималась на «Узбекфильме».

— Молодая?

— Двадцать с небольшим. Может, чуточку старше.

— Если вспомните фамилию, позвоните, пожалуйста, в вокзальную милицию. Вот телефон…

— Обязательно. Молодая, но уже популярная актриса. По-моему, она снималась в «Прощай, зелень лета!» или в «Семейных тайнах» Валерия Ахадова…

— Еще… Люди подходят совершенно разные. Как-то с час или больше ждала женщина. Недели две назад…

— Азиатка?

Денисов присел сбоку от гримерши, чуть сзади. На фоне окна ему были видны ее черные жесткие прядки, часть крутой, как яблоко, скулы.

— Русская. В возрасте Сабира. Может, украинка… — Вопрос Денисова почему-то ее встревожил. — Я еще спросила: «Что-нибудь передать?» — «Спасибо, не надо…» Я, пожалуй, пойду… — Гримерша так и ушла, обеспокоенная.

Ее сменил актер в милицейской форме, которого Денисов видел в тамбуре.

— Я, наверное, последний, кто был с ним… — старший лейтенант достал платок. — Уф! Словно кирпичи носил…

Антон дал ему отдышаться.

— Вы вместе возвращались со съемок?

— Вчера… — актер вытер разгоряченное лицо.

— Расскажите подробнее.

— Весь день снимали. Привезли в Барыбино. На обратном пути ни мне, ни ему не работать. Пересели в электричку, чтоб быстрее. Приехали в Москву. Все.

В дороге разговаривали?

Нет, по-моему. Я больше дремал. Не высыпаюсь. Маленький ребенок… — Актер улыбнулся: упреки режиссера, незадачи — все позади, — они не испортили ему настроения, не мешали жить. — Не спим. По очереди дежурим с женой.

— Так ни о чем и не говорили? Вспомните.

— Да нет.

— Вы расстались на вокзале?

— Получилось, что мы виделись дважды. С электрички я сразу поехал на «Добрынинскую», в универмаг. Оттуда в магазин. На обратном пути снова встретил Сабира.

— В метро?

— Да, здесь, у вокзала. Он как раз спустился с эскалатора, а мне делать пересадку на радиальную линию.

— Много времени прошло после того, как вы расстались?

— С час. Было уже часов восемь.

— Потом?

— А Жанзаков?

— К переходу, против телеграфа.

— Он не сказал, куда собирается?

— Нет. Я и не спрашивал.

— Простились как обычно?

— «До завтра».

— И он?

— Тоже — «до завтра!».

— Ничего не заметили? Может, смену настроения?

Актер подумал:

— Да нет. Устал — это точно. Но ведь весь день работали!