Царь Аттолии (ЛП)

Этот обмен светскими любезностями посреди ночи в спящем дворце казался Релиусу странным и неловким.

— Тот, что поздоровее, сидел в моей комнате всю ночь. Как твоя рука?

— Хорошо, — машинально ответил Секретарь и вздрогнул.

Его рука все еще болела, и отек не прошел, хотя кости уже были вправлены. По крайней мере, его рука останется при нем. У царя руки не было.

— Релиус, — тихо заговорил царь. — Я должен был прийти сюда прошлой ночью. Я прошу прощения.

— Вы потеряли намного больше меня, Ваше Величество.

Царь положил руку ему на плечо. Свою единственную руку, не мог не подумать Релиус.

— Ты глуп. Она имела право. Так же, как и ты.

— Как вы можете так думать?

«Благополучно скончался…»

— Таков принцип моей профессии. Когда мы терпим неудачу, нам неизбежно придется заплатить штраф.

— Но меня-то вы простили.

— Ты не член моей гильдии. — это прозвучало слишком легкомысленно. Царь вздохнул. — Наверное, я должен сказать, что ты тоже должен платить за свои ошибки. И ты был готов заплатить, Релиус. Вот зачем я пошел в твою камеру: чтобы узнать это. Что же касается фактической выплаты штрафа, ты и понятия не имеешь, сколько раз мои двоюродные браться спасали меня от вполне заслуженных страданий. О чем еще вы с Телеусом говорили?

Релиус согласился сменить тему.

— Он сердится на Костиса.

— Я тоже от него не в восторге. — царь проверил, доносятся ли их голоса до дальней стены комнаты. — Я собирался еще кое что спросить у тебя…

* * *

Утром Костис испытывал осторожный оптимизм. Даже после полуночной экскурсии царь выглядел лучше. Круги под глазами поблекли, и цвет лица казался более здоровым. После полудня, когда Евгенидис, плотно завернутый в одеяло, сидел в кресле у окна, его навестила царица. Костис вытянулся по стойке «смирно», но царь, казалось, не обратил внимание на звук открывающейся двери. Аттолия легко коснулась его плеча, и он обернулся с улыбкой, но потом снова повернулся к окну.

Она спросила:

— Ностальгия?

— Размышляю о положении Софоса.

— Понимаю.

— Есть новости?

Аттолия покачала головой и тихо опустилась на стул рядом с ним.

— Орнон сказал, что если бы он был жив, это уже было бы известно.

— Скорее всего, — согласилась Аттолия. — Ты любил его?

Царь пожал плечами.

— Он был славным мальчиком. Эддис могла бы выйти за него замуж.

— Ты знаешь, за кого ей придется идти теперь?

— За Суниса, полагаю.

— Но она терпеть не может Суниса, — сказала царица.

— Она царица Эддиса. Царицам приходится идти на жертвы.

Аттолия ненадолго замолчала.

— Как ты думаешь, она была бы счастлива с Софосом?

— Думаю, да. Они даже успели обменяться несколькими письмами.

— Я никогда не могла понять, почему она не вышла замуж за тебя.

Царь поудобнее устроился в кресле.

— Может быть, ее остановила перспектива сойти с ума, — сказал он.

Царица улыбнулась.

— Тогда что она нашла в Софосе?

Еагенидису понадобилось некоторое время, чтобы подыскать ответ.

— Он добрый мальчик, — наконец сказал он.

— А ты нет? — резко спросила Аттолия.

Наконец царь повернулся к ней и посмотрел, изумленно подняв брови. Он покачал головой.

— Нет, — задумчиво сказала она. — Ты не добр, не так ли? — потом она скосила глаза к носу и произнесла с подозрительно знакомой интонацией: — Но ты всегда был добр ко мне.

Царь рассмеялся. Он протянул руку, и она прижалась к нему.

— Все это было ложью, — сказал он.

Конечно, царь был добрым человеком. Если бы он не был таковым, Костис давно уже был бы мертв. И царица не полюбила бы его так сильно. Костису оставалось только удивляться, какими запутанными выглядят человеческие взаимоотношения по сравнению с историями о богах, рассказанными у очага. Легкое прикосновение к локтю заставило его обернуться. Фрезина смотрела на него из полуоткрытой двери. Он перевел взгляд с Фрезины на царя с царицей, покраснел и вышел в прихожую. Служанка бесшумно закрыла дверь, оставив царя с царицей наедине.

* * *

Костис не видел царя до следующего утра. Как и накануне, он явился к двери в спальню и обнаружил там двух придворных — Иона и Сотиса. Ион открыл дверь и неприятно улыбнулся, когда Костис прошел мимо него. Сотис откашлялся и объявил прибытие Костиса, а царь поднял голову от бумаг, которые он читал. Он был полностью одет и сидел на кровати поверх покрывала.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он.

Этот вопрос показался неожиданным, словно удар в живот, и Костис некоторое время пытался в замешательстве подыскать подходящий ответ.

— Ты мне больше не нужен. Меня признали выздоровевшим, — сказал царь. — Ты можешь вернуться к своим обычным обязанностям.

Потом он бросил многозначительный взгляд на дверь за спиной Костиса, и тот в недоумении удалился. Когда Костис проходил мимо, Ион зарыл дверь в прихожую, а Сотис внимательно изучал вышивку на манжете.