Царь без царства

Когда сын кочевников оставил их, они быстро поднялись по главной лестнице. Тишина стояла такая, что Самер вздрогнул, когда сквозняк зашевелил занавеси в дверных проемах. Ндафа двигался легко и бесшумно, даже удивительно для здоровяка. Казалось, они как воры крадутся по спящему дому, вслушиваясь: не раздастся ли скрип кровати, не проснулись ли хозяева?

Впрочем, Верховный и впрямь прислушивался, но не к шорохам, а к колдовскому чутью.

Разлитая по саду сила была остатками грубых, детских, но очень мощных чар. Однако не более, чем следом. Да и тот сохранился потому, что силы хватило бы спалить весь Светлый город. Самер думал, он потому и не понимает чуждой магии, что она почти выветрилась. Но здесь, в доме, он видел, как переплетены нити… и не узнавал узлы. Чувствовал пульс лишь вчера созданных чар… и не мог их раскусить.

Охранные заклятия? Нет, слишком просто. Иллюзии?

– Крови нет, – Ндафа остановился на пороге и выругался. – Челядь вытерла всю кровь!

– Не думаю, что челядь.

Верховный встал рядом, оглядывая комнату. От стены к стене пол устилал бесценный ковер с цаплями и зарослями тростника. Яркие, не в тон, подушки, сияющая позолотой мебель… – как и все в джамайском Светлом городе, покой кричал о роскоши, но не о хорошем вкусе.

К тому же и сынок вельможи, и его люди не очень заботились о чистоте.

– Клинок тоже вытерли, – напомнил чародей. – Ему ли не знать, что кровь порабощает? Следы убрали сознательно.

– Можно выследить его по вещи. Как парня по ножу.

– Можно… – Загадочное плетение чар не давало Первому покоя, так что отвечал он рассеянно. – Но я бы не рассчитывал. Тут… тут что-то неладно. Я не понимаю его магию. Он действует очень просто, как ребенок. С огромной мощью, но просто. И все же я не понимаю!

Ндафа начал медленный обход покоев: передвинул липкое блюдо, откинул с постели расшитые и украшенные бахромой покрывала. Приподнял крышку курительницы и принюхался к горке пепла.

– Листья ралха, – отметил он. – Сынок-то баловался курениями. Чтобы маг дышал дымом? Первый раз слышу.

– И не услышишь, – Самер усмехнулся. – Ставлю золотой, ты и о воинах не слышал. Мы не теряем Дара ни от дыма, ни от вина. Но стоит начать, и очень скоро тебя уже не назовут ни магом, ни воином, никем.

Бездна, как же сила угодила к такому ничтожеству? Или нужно быть ничтожеством, чтобы тебе ее вручили? Чародей еще раз обвел взглядом комнату. Скривился на шеренгу ваз голубой керамики, в которых пылились давно засохшие цветы.

– Здесь ничего, – отчитался Ндафа. – Разве только вы видите что свое. Чародейское.

– Сейчас посмотрим.

Самер закрыл глаза, отрешился от всего, что доступно телесному зрению. Перепутанные, кое-как связанные линии стали ярче, отчетливей, и на сей раз он понял. Заклятие маскировки, простенькое, но мощней всего, что он видел за пределами столичной обители. Оно было сильным, но Первый сильнее – рассерженный сопротивлением, он попросту разодрал завесу в клочья.

За ней пряталась обычная дубовая дверь, прикрытая чарами для отвода глаз. А за дверью… боги, пусть это будет то, что они ищут!

Комната оказалась совсем маленькой и лишенной окон – и еще более запущенной, чем предыдущая. Ковер, окованные медью лари, стеллажи для свитков – все это давно не чистили и не отмывали. Ндафа сразу начал исследовать полки, Первый же подошел к столу. Чернильница. Палочка для письма. Огарок свечи в изящном поставце.

– Мудрый, здесь… – начал говорить островитянин, когда Самер перебил его:

– Нет, это не маг Круга.

– …здесь все на каком-то языке. Что вы говорите?

– Это не маг Круга, – повторил Верховный. – И вообще не из Царства. Это язык Нагады.

Он поднял со стола лист пергамента, исписанный тонким бисерным почерком. Вот только вместо вязи здесь каждая буква стояла особняком. Ни заглавных знаков в начале предложений, ни пометок ударений и интонаций. Казалось, лист покрыт рядами бессмысленных значков, каждый походил на насекомое, а не на букву.

– Как стихи, – пробормотал Ндафа. – Видите? Строки одна под другой.

– Это гимн богу. Владыка, восходящий, как луна… Пришел смотреть… нет, я пришел созерцать твою красоту, – начал разбирать чародей.

– Может, его учил жрец?

– Да нет, не жрец, – Верховный коснулся статуэтки, стоявшей тут же, на столе. Похоже, ею пользовались как прессом для бумаг.

Статуя была выполнена в характерном заморском стиле: небольшая, в пол-локтя высотой, свободная естественная поза, небрежно смявшиеся складки ткани. В Царстве никогда такого не умели, маг знал вельмож, что отдали бы за нее баснословные деньги.

– Видишь, это не дева, не юноша-охотник, не воин… это вообще не искусство, а колдовской инструмент, – пояснил Самер, – просто нага́ди даже их ваяют так, что нам и не снилось.

– Так что это?

– Малый наставник. Это подобие мага, в котором все силы уравновешены, на них натаскивают детей с Даром.

– И он оставил такую улику? – с сомнением протянул воин.

– А почему нет? Во-первых, Зевах Адрата редкостный глупец. А во-вторых, я ничего не чувствую.

Судя по выражению лица, Ндафа ничего не понял, и Верховный пояснил: