Царь без царства

– Вы знаете, госпожа, я принял предложение Ксада по одной причине. – Помимо золота, сказала себе посланница. – Да-да, дело в том, что Темерасу некогда поклонялись в Царстве. Никто не помнит, но это так! Мы называем его Прекрасным, благоухающим, подателем разума, непреполовляющим…

– Каким-каким?

– Непреполовляющим. Доводящим всякое дело до конца. Когда писания переводили, жрецы не нашли лучшего слова. У вас наверняка звучит привычней. Он был одним из ликов Джахата, моего владыки, и раз уж я служу Небесному Писарю… старший жрец Табры согласился, что мое начинание… наше начинание, госпожа! – принесет пользу. Как вы, не знаю, а я уж точно узнаю больше о богах.

Славно же, хотелось сказать Зено. Это то, что она и хотела выведать: как далеко забросил щупальца Ксад, сколько жрецов он кормит из сундуков посольства. По всему выходило, что одного, но она не поставила бы на это золото. Более всего ее интересовало, для чего посол раскладывает приманку на чародеев. Но на этот вопрос ей не ответит никто – оставалось ждать и наблюдать.

– И это тоже… написано в ваших хрониках?

– О, в них много о чем написано, – жрец улыбался. – Но дело не только в них. Видите ли, я был в храме. Храме Тамра, вашего главного бога, в старом Царстве его прозвали так. Это сейчас граница пролегает вдоль течения Иши́раса, а раньше на юге стояли крепости, и меченосцы царя оберегали речные гавани от диких племен. Сейчас там, где стоял храм, растут густые леса, а по ним раскиданы деревни дикарей-рагья́ри. Они привозят на торг шкуры и всякую ерунду, не знаю… это вы торговый представитель, а я – лишь скромный слуга Небесного Писаря.

Он распрямился во весь свой небольшой рост и расправил складки расшитого халата, чем вызвал у Зено улыбку.

– И что стало с храмом? Почему его оставили?

– Не знаю. Когда старое Царство рухнуло, часть библиотеки сгорела. И вот у нас есть хроника с описанием храма, а в следующей – Тамра уже поносят и осыпают проклятиями.

– За что?

– Не знаю, прекрасная госпожа. И никто не знает. Я читал, что жрецов преследовали, но мне это ничего не говорит. То было смутное время… в разных провинциях сидели четыре царя, а золотую маску надел варвар. Они могли поставить не на ту колесницу, которая выбыла из скачек. Вот и все.

– Вот и все, – повторила за ним Зено. После всех разговоров в голове немного прояснилось… пока она не делала резких движений. – Все это очень кстати. Если горожане узнают, что Темерас не иноземный бог, что ему возносили хвалу их предки… я думаю, это бы пригодилось. Посол будет доволен.

– А я потому и рассказал, – жрец крутил в руках булочку, обильно посыпанную пальмовым сахаром. – По правде, я надеялся… я хотел просить господина посла… как только все будет готово, я с удовольствием посетил бы храм Джахата в столице. Табра знала много веков, но ничто не сравнится с городом царей.

Так вот, чего ты хочешь – переехать из приграничья к золоту и покровителям?

– Столичный храм Джахата больше всех вместе взятых, – разглагольствовал жрец, – и я бы вычитал все о Господине Сил! Где еще узнать, что же произошло?

– Непременно вставлю за вас словечко, – кивнула Зено.

– Это лучший подарок старику за работу, – жрец сделал последний глоток и неохотно отставил чашу. – Пожалуй, лучше вернуться в храм. К гостеприимству нагади слишком быстро привыкаешь.

Когда он ушел, в покой заглянул слуга, но Зено подняла руку, показывая, чтобы тот вернулся позже. И действительно – не прошло пары минут, как в дверь скользнула стройная и гибкая фигура. Несколько мгновений ее секретарь держался в тени: одетый лишь в короткие холщовые штаны и покрытый пылью, как простой рабочий.

Зено улыбнулась краешком губ. Дома, в высоком обществе, она считалась дамой слишком средних лет, чтобы иметь плотские желания. Но в жизни чужеземки есть одно преимущество: ей ни перед кем не нужно отчитываться.

– Азра́й! – тихонько позвала она.

– Ты слишком много выпила, – неодобрительно заметил помощник. Его прикосновение было теплым, Зено провела рукой по мускулистой груди и с сожалением отстранилась.

– Я пыталась опоить жреца. Глупая затея, да?

Азрай пожал плечами, всем видом показывая, что думает о ее наивности.

– Ладно, как дела на стройке?

– В храме работают три дюжины рабочих, – он налил вина и двумя большими глотками осушил чашу. – Живут рядом, жалованье им платят по дням.

– По моим подсчетам, должно хватить на две дюжины. Наш жрец бережет золото. Надеюсь, он не нанял последних неумех?

– Работа идет быстро. Мне показалось, они знают свое дело.

– Хорошо.

– Есть еще художник, который рисует фрески. Он беспробудно пьет и, рабочие говорят, несколько лет назад он кого-то изнасиловал. Понятно, его руки дешевы, но я подумал, это навредит святилищу.

– Наверное… – Зено задумалась, – но, может, и нет. Ты знаешь, кто рисовал в столичных храмах? Вот и я нет. Когда храм открывают, никто об этом не помнит. Как тебе роспись?

– Я видел и похуже. И еще. С тех пор как жрец взялся за работу, его сестра выплатила отцовский долг. Большой. Очень большой.