Царь Давид

Краса твоя, о Израиль, поражена на высотах твоих!
Как пали сильные!
Не рассказывайте в Гефе,
Не возвещайте на улицах Аскалона,
Чтобы не радовались дочери филистимлян,
Чтобы не радовались дочери необрезанных.
Горы Гелвуйские!
Да не сойдет ни роса, ни дождь на вас,
И да не будет на вас полей с плодами;
Ибо там повержен щит сильных,
Щит Саула, как бы ни был он помазан елеем.
Без крови раненых, без тука сильных
Лук Ионафана не возвращался назад,
И меч Саула не возвращался даром.
Саул и Ионафан,
Любезные и согласные в жизни своей,
Не разлучились и в смерти своей;
Быстрее орлов,
Сильнее львов они были.
Дочери израильские!
Плачьте о Сауле,
Который одевал вас в багряницу с украшениями
И доставлял на одежды ваши золотые уборы.
Как пали сильные на брани!
Сражен Ионафан на высотах твоих.
Скорблю о тебе, брат мой Ионафан:
Ты был очень дорог для меня;
Любовь твоя была для меня
Превыше любви женской.
Как пали сильные,
Погибло оружие бранное… [8]

Отдал текст Авиафару и попросил сделать копии для всех священников Иудеи, чтобы они тоже сделали копии и научили этому погребальному плачу детей Израиля.

Авигея только что родила; это был мальчик, и Давид назвал его Даниэлем, но его мать звала его Калебом. Ахиноам тоже должна была скоро родить. Он, наконец, отпраздновал свою свадьбу с Мааной.

Возможно, тело женщины – одно из последних мирских удовольствий. Это гладкая и опасная приятность до того, как груди начинают отвисать под тяжестью молока! Это одновременно цветок и плод! Это лира тела! И это голос на заре, который доказывает мужчине, что он еще жив.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава 1 НАПРАСНАЯ ПОБЕДА

Через несколько дней после коронации Давида состоялась другая коронация на противоположном берегу Иордана в Маханаиме, на границе земель Галаад и Аммон. Благодаря стараниям Авенира, Иевосфея короновали как царя Галаада, асхеритов, Изрееля, Эфраима, Вениамина и в высшей степени неосмотрительно – царем всего Израиля.

Авенир и дом Саула не могли отрицать, что Давид уже стал царем иудеев. Таким образом, они бросали ему вызов.

– Не мирись с этим, – сказал Иоав. – Рано или поздно Авенир и Иевосфей придут к тебе оспаривать твою царскую власть над Иудеей и Симеоном.

Абисхал и Азахель, два других племянника Давида, тоже не были снисходительны по отношению к Авениру. Эзер, который не питал к нему нежных чувств, насмешливо называл его «царьком выживших».

– Как произошло, – говорил он, – что Авенир выжил в бойне в горах Гелвуе? А сам Иевосфей, где он находился в момент сражения? Почему он не возвратился в строй, лишенный отца и своих трех братьев, когда филистимляне прибили их гвоздями к стенам Беф-Авен? Сорокалетний Иевосфей бежал, как ребенок, даже не попытавшись отомстить за братьев.

Давид слушал, но ничего не говорил, и каждый в его окружении понимал его: ему внушало отвращение то, что он имел непосредственное отношение к уничтожению дома Саула.

– Ты отрицаешь то, что говорил нам вечером в Секелаге? Ты забыл, что твой собственный рот провозгласил, что древо Саула проклято? Значит, мы сражались ни за что? – восклицал удивленный Эзер. – Значит, мы напрасно пересекли пустыню? А воля Самуила теперь ничего не стоит? Достаточно лишь появиться человеку, в жилах которого часть крови Саула, чтобы твое мужество ослабло?

Эзер действительно был возмущен. Давид достаточно ясно выразил свое отношение к Ионафану, но это было простительно, поскольку все знали, кем Ионафан являлся для Давида. Но его стенания по Саулу, который пытался пронзить его копьем, который несколько лет гонялся за ним, который отнял у него супругу, были нетерпимы. А его бездействие в отношении Авенира становилось откровенной обидой для тех, кто его защищал.