Царь Давид

«И пришли воины из сыновей Биньямина и Иуды в укрепление к Давиду. И вышел Давид к ним и отвечал, и сказал им: если с миром пришли ко мне, чтобы помочь мне, будет сердце мое с вами вместе, – а если для того, чтобы обмануть меня, предав врагам моим, хотя нет насилия в руках моих, да видит Бог отцов наших и рассудит. И дух объял Амасия, главу начальников: твои, Давид! И с тобою мы, сын Ишая! Мир, мир тебе, помощникам твоим, ибо Бог твой помогает тебе. И принял их Давид, и поставил их среди глав отряда» (КХ. 1, 12:16-18).

Как видно, поначалу Давид заподозрил вениамитян в том, что они пришли в Секелаг с некими вероломными целями – войти к нему в доверие, а затем захватить в плен и выдать Авениру. Более того – Давид прямо говорит им об этих подозрениях, добавляя, что даже если это так, он не собирается поднимать руку на своих братьев-евреев, вверяя это дело суду Бога. И эта честная, мудрая речь вызывает у предводителя перешедших на сторону Давида вениамитян взрыв восторга: «Твои, Давид!».

Историки и комментаторы расходятся во мнении, когда именно Давид решил покинуть Секелаг и вернуться в Иудею. Некоторые, отталкиваясь от Иосифа Флавия, считают, что это произошло примерно через двадцать дней после битвы у горы Гильбоа. Другие, опираясь на слова «Книги Самуила» о том, что суммарно Давид находился в Секелаге год и четыре месяца, высказывают предположение, что четыре месяца он провел в этом городке от своего бегства к Анхусу до гибели Саула и еще год ему потребовался, чтобы собрать армию, войти с ней в Иудею и предъявить свои претензии на царство. При этом Давид почти не сомневался что теперь, когда его кровным братьям-иудеям нечего опасаться репрессий Саула, его примут там с распростертыми объятьями.

В Библии вопрос о том, в каком именно из городов Иудеи ему следует обосноваться, определяет не Давид, а сам Бог – Давид лишь покорно спрашивает Его об этом через урим и туммим:

«И было после этого вопросил Давид Господа, сказав: подняться ли мне в один из городов Иудейских? И сказал ему Господь: поднимись. И сказал Давид: куда подняться мне? И сказал Он: в Хеврон…» (См. 2, 2:1).

На самом деле, как видно из самого библейского текста, Давид в данном случае обращался к Богу лишь с вопросом, о том, насколько верен тот выбор, который он хочет сделать.

И дело не только в том, что Хеврон был в то время одним из самых больших и укрепленных городов Иудеи и являлся ее фактической столицей. Напомним, что именно в Хевроне, согласно преданию, находятся могилы Адама и Евы и именно здесь располагается усыпальница праотцев и праматерей еврейского народа – Авраама и Сары, Исаака и Ривки, Иакова и Лии. И сегодня эта гробница считается второй по значимости еврейской святыней, а тогда она вообще была главной. Гробница праотцев в Хевроне напоминала 12 коленам Израиля о том, что они все произошли от общего корня, и поистине трудно было придумать лучшее место для объединения нации вокруг нового царя.

* * *

Все книги Библии умалчивают о том, как Давид вошел в Хеврон и при каких обстоятельствах был помазан старейшинами колена Иуды на царство именно над этим коленом. «Книга Самуила» говорит об этом предельно кратко:

«И поднялся туда (в Хеврон – П.Л.) Давид и обе жены его – Ахиноам-Изреэльтянка и Авигаил, бывшая жена Навала-Кармелитянина. И людей, что были с ним, привел Давид, каждого с семейством его и поселились они в городах Хевронских. И пришли мужи Иудины и помазали там Давида на царство над домом Иудиным» (См. 2, 2:2-4).

Малкин предполагает, что Давид отнюдь не вошел сразу в Хеврон вместе с армией, а сначала направил послов к старейшинам этого города, предложив им собрать Совет старейшин колена, а затем явился на этот Совет и, сославшись на авторитет помазавшего его Самуила, предложил объявить себя царем. И лишь после того, как Совет принял его предложение, Давид привел в Хеврон и окрестные городки и деревни «людей, что были с ним», а затем уже в Хевроне был проведен торжественный обряд его помазания в цари – пока не всего Израиля, а только его родного колена Иуды[43].

Скептики, разумеется, спешат заметить, что если события развивались именно так, то выбор у Совета старейшин был невелик. Когда у стен Хеврона стоит целая армия, воины которой по докатывавшимся до Иудеи слухам не просто грабили, но и вырезали до единого человека целые деревни и небольшие города, то как бы вежливо ни звучало предложение Давида, отклонить его было бы безумием.

Но Яир Закович в своей монографии о Давиде справедливо замечает, что само это предложение упало на благодатную почву. Оно, с одной стороны, гарантировало Иудее безопасность от филистимлян и прочих врагов под защитой мощной армии Давида, а с другой отвечало амбициям иудеев, убежденности, что, будучи самым многочисленным коленом Израиля, они имеют право на определенные привилегии, включая и привилегию поставить на царство именно потомка Иуды.