Царь-дедушка

— Молодец. — я откинулся на спинку кресла. — В том плане, что я твою верность Зулику полностью одобряю и вижу, что взаимодействие у вас налажено хорошо. Ну а далее почему ситуацию не отслеживал?

— Государь, но не могу же я подозревать собственного…

— Можешь! — прервал я Танака. — И не только можешь, но и обязан. Подозревать, страховать, неявно содействовать, и не только его, а вообще всех, включая детей, жену и даже царя.

Князья дружно поперхнулись.

— Вот подумал ты, что за этими условиями могли стоять вовсе не одна лишь глупость и жадность, но и интересы какой-то из соседних держав?

— Ваше величество, на это ничто не указывало…

— А ты каждую беседу каждого владетельного отследить можешь? А корреспонденцию их тоже перлюстрируешь целиком? Ты, драгоценный мой, фактически свалил это дело на князя Тимариани, полностью прекратив разработку и поддержку по операции — начальству, де, виднее что с этим делать. Плохо работаете, господа. По старинке. Дедовскими методами. — я вздохнул. — Именно потому я и сказал, что разделять разведку и противоразведку надо. Сие не означает, что шпионам нет нужды иметь агентуру на родине, и наоборот. — отнюдь Но это значит, что надобно разделять приоритеты… и не складывать в одну корзину все яйца. Если служб, подобных возглавляемой князем Белого Яблака, несколько, то там, где лопухнется одна, другая что-то нароет непременно. Кстати, а просветите-ка меня, отчего такую организацию подчинили не Главному министру?

Зулик смущенно кашлянул.

— Царь Каген уважал князя Дамуриани, но полным его доверием Тонай Старый не пользовался. Тот, собственно, о деятельности князя Танака ничего и не знал: ваш брат, государь, измыслил сию задумку лишь три года тому назад и поручил организовать мне, а до того у нас ничего подобного не бывало. Так, личные агенты и порученцы разве — они и теперь у любого значимого человека имеются.

— Все же Каген был великий человек. — буркнул я. — Княжью вольницу в ежовых рукавицах держал, стране обеспечил покой да процветание, а еще и разведку как организованную структуру изобрел… Это ж какое счастье, что он меня в монастырь-то вовремя упек!

У обоих моих собеседников отвалились челюсти — и это вовсе не метафора, а констатация факта.

— Ладно, князь Белого Яблока, кандидатуру я твою утверждаю, готовьте указ о назначении — подпишу. Но противоразведку от тебя, уж не обессудь, забираю.

— Кто же ее возглавит? — уточнил Зулик.

— Не ты, не пугайся. — хмыкнул я. — И не из посольского министерства — дабы старая дружба, или, паче того, соперничество, в дела не мешались.

Я вновь повернулся к Танаку.

— А с дядюшкой своим не ссорься пока. Ну, сильнее чем есть, я в виду-то имею.

— Вы, государь, видимо истинно достигли просветления, если собираетесь простить ему… это. — новоявленный министр кивнул на свиток с кондициями.

— Там не только ему. — вздохнул я. — Сам видишь, что треть совета князей замешана. Если всех разом прижать… Это еще неизвестно, кто кого прижмет. Так что не ругайся с Труиром… до времени. Так, приглядывай.

Я подмигнул князю с самым заговорщицким видом. Тот молча склонил голову — понимаю, мол.

Вот-вот, понимай. Надежды юношей питают, да и тех кто постарше тоже, так что пусть роет землю носом и ищет на дядьку компромат. А если чего серьезного найдет, ну так что же? Будет у Эшпани новый князь.

— Кстати, о прощении и прощелыгах. — вмешался Зулик. — Ваше величество уже определились с тем, каких преступников помилует в честь своего восшествия на престол? Я, покуда, взял на себя смелость приостановить казни в столице и Ежином уделе…

— Ну и совершенно напрасно. — ответил я. — Вовсе никого я от плахи спасать не собираюсь. На преступления их силком никто не толкал, так с чего же от возмездия освобождать?

— Но традиция прощения былых прегрешений…

— Есть глупость несусветная. — отрезал я. — Каген помер, я их помилую. Завтра они снова примутся за старое, а тут я преставлюсь и уже Асир их миловать станет? Так мы с преступностью никогда не покончим. Хотя…

Я побарабанил пальцами по столешнице.

— Ты прав, мы найдем им применение получше. Поедут Большую Степь заселять — первыми.

— Можно ли будет полагаться на таких переселенцев? — усомнился Главный министр.

— Полагаться — и даром не надо. Главное, что бежать им оттуда будет некуда. А уж если кто три года на новых территориях проживет, тех и простить можно, а? Кого к каторге приговорили, тоже под это дело можно запрячь… Ты обдумай все это.

— Могу лишь склониться перед вашей мудростью, государь. — вроде бы как искренне ответил князь Тимариани.

— Своей обзаводиться пора. — вздохнул я. — А не чужой кланяться. Ладно, если это все…

В двери Зулик замешкался, притворил ее и повернулся ко мне:

— Я утратил ваше доверие, мой царь? — прямо спросил он.

— С чего бы такие мысли? — ответил я вопросом на вопрос.

— Вы делите созданную мною службу на части, выводите половину из моего подчинения…