Читаем Царь Федор Алексеевич, или Бедный отрок полностью

Царь взялся за дело с горячностью. И помощники нашлись: вместе с Федором Алексеевичем план реформы разрабатывали думный дьяк Илларион Иванов и боярин — князь В.Ф. Одоевский.

Однако патриарх увидел, к каким последствиям могут привести такого рода преобразования, и решил не давать им ход.

Федор Алексеевич предложил Иоакиму для вынесения на церковный собор проект большой реформы, а вместе с ней еще несколько статей, касающихся церковного благонравия. Патриарх на протяжении многих месяцев 1681 года рассматривал предложения царя. В результате он наполовину урезал количество новых епархий. И оказалось, что митрополитам «новой формации» уже особенно и некем управлять. Маловато достается им епископов… В подобном, сокращенном, виде проект реформы попал на обсуждение русских архиереев. С ними у Иоакима, думается, имелось твердое соглашение: потопить цареву затею.

«Перетягивание каната» между царем и архиереями шло на протяжении нескольких месяцев — поздней осенью 1681-го и зимой 1681/82 года. Русское священноначалие сочло особую «митрополичью» ступень церковного устройства источником «церковного разногласия и… распри и высости[216], и в том несогласия и нестроения, святой Церкви преобидения и от народа молвы и укоризны»[217]. В конечном итоге она была полностью отвергнута. Что же касается числа новых епархий, то их решили устроить всего 11.

Устюг Великий, Енисейск, Холмогоры, Севск — новые архиепископские кафедры.

Арзамас, Уфа, Тамбов, Воронеж, Галич, Курск, Волхов — новые епископские кафедры.

Вятская епископская кафедра повышается до архиепископской.

Всё.

И это уже совершенно другая картина нововведений. Коренные земли Руси ими почти не затронуты, за исключением незначительного Галича. Новые епархиальные области появились там, где устроить их диктовала простая логика расширения Московского государства. Это значит: в Сибири, районах Русского Севера и на степном юге, который лишь недавно принялись осваивать наши земледельцы. Россия присоединяла новые обширные области, до того пребывавшие вне христианского мира. Создание там епископских кафедр являлось делом времени. Всё равно придется их учреждать — не сегодня, так завтра. Но сердцевина церковного устройства оставалась такой, какой была исстари. А изменения на окраинах — полезные или, вернее сказать, естественные, давно назревшие. Предложения Федора Алексеевича подтолкнули Церковь совершить их, и очень хорошо.

Более того, все 11 новых епархий когда-то уже предлагалось учредить, и даже были особые постановления церковных соборов на сей счет, но по разным причинам руки не дошли…

Практический итог вышел и того скромнее. Возникли всего четыре новые епархиальные области: Холмогорская и Важская, Великоустюжская, Воронежская, Тамбовская. Возможно, с течением времени появились бы и прочие семь, но скорая кончина Федора Алексеевича поставила точку в череде новых архиерейских кафедр. Да и те, которые все-таки появились, стали плодом крайних его настояний. Умирающий царь, жестоко страдая от болезней, мечтал увидеть, что хотя бы часть его колоссального плана претворяется в жизнь. А потому — торопил Иоакима.

6 февраля 1682 года появился документ, где патриарху в довольно резких выражениях выговаривалось за промедление с новыми епархиями. Особенно беспокоился царь о Сибири и степном юге: «…такожде и о Сибирской стране, чтоб для ея пространства и множественного народа, Христа не знающего, бытии в прибавку архиереям для исправления и спасения людей, пребывающих в тех градех, того в совершение не приведено… и чтоб ныне те доброначатые с Богом дела исправити, понеже в Сибирской стране от столичного града той епархии до Даурских и Нерчинских и Албазинских острогов и до иных… многих мест во едино лето, в полтора и в два едва приходят. А в тех дальних местах христианская вера не разширяется, развратники ж святой Церкви[218] там умножаются. Да не токмо в такой дальней и пространной стране, но и в иных многих градех, а именно: в Путивле и в Севске, в Галиче, на Костроме и в иных многих местах противники умножились, зане не имеют себе возбранения за расстоянием дальним. Понеже в епархиях град от града и место от места имеют расстояния немалые, пристойно в ту Сибирскую епархию, для ея разширения и вышеписанного непотребства и в иные града прибавить архиереев»[219].

Создание новой епархии — дело долгое и сложное. Особенно на окраинах царства. Проживи царь Федор Алексеевич еще несколько месяцев, и Русская церковь, наверное, получила бы еще с полдюжины епархий. Но он скончался. Учреждение новых епархиальных областей пришлось надолго отложить из-за недостатка средств и большой смуты на Москве — грянуло стрелецкое восстание, всё древо государства сотряслось от корней до кроны…

* * *
Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги