Царь Федор Иванович

Итак, если пользоваться одними иностранными источниками, то картина получается неровная, лишенная цельности. Допустим, никто не отрицает выдающегося благочестия Федора Ивановича. Совершенно так же никто не говорит о его способностях решать государственные вопросы. А вот уровень его умственного развития оценивается по-разному. Кто-то считает его помешанным, кто-то не видит его интеллектуальной недостаточности или, в худшем случае, отмечает «простоту ума».

Русские источники рисуют царя Федора Ивановича в другом свете. Знаменитый публицист XVII века Иван Тимофеев, автор историко-философского трактата, который известен под названием «Временник Ивана Тимофеева», писал о сыне Ивана Грозного с восхищением, в превосходных тонах. Самому Ивану Васильевичу не досталось и трети таких похвал, с ним Тимофеев обошелся без особого пиетета.

Для того чтобы понять, как далеко простирался восторг Ивана Тимофеева, стоит привести обширную цитату из его «Временника»: «Своими молитвами царь мой сохранил землю невредимой от вражеских козней. Он был по природе кроток, ко всем очень милостив и непорочен и, подобно Иову, на всех путях своих охранял себя от всякой злой вещи, более всего любя благочестие, церковное благолепие и, после священных иереев, монашеский чин и даже меньших во Христе братьев, ублажаемых в Евангелии самим Господом. Просто сказать, — он всего себя предал Христу и все время своего святого и преподобного царствования, не любя крови, как инок проводил в посте, в молитвах и мольбах с коленопреклонением — днем и ночью, всю жизнь изнуряя себя духовными подвигами… Монашество, соединенное с царством, не разделяясь, взаимно украшали друг друга; он рассуждал, что для будущей (жизни) одно имеет значение не меньше другого, (являясь) нераспрягаемой колесницей, возводящей к небесам. И то и другое было видимо только одним верным, которые были привязаны к нему любовью. Извне все легко могли видеть в нем царя, внутри же подвигами иночества он оказывался монахом; видом он был венценосцем, а своими стремлениями — монах».

В государственной летописи сохранилось описание начальных дней царствования этого государя. Нигде не видно каких-либо признаков слабоумного поведения. Напротив, когда проходил обряд венчания на царство, Федор Иванович дважды публично выступал с речами, утверждая свое желание повторить церемонию, впервые введенную при его отце. Это сейчас, из XXI столетия, после 370 лет пребывания России под управлением царей, видится естественным и неотменным делом, что после смерти одного царя тот же титул принимает его наследник. Но для XVI века царский титул в отношении Московской державы был новинкой. Еще родитель Федора Ивановича начинал правление как великий князь Московский, а вовсе не как царь. И соседи России далеко не сразу и не без сопротивления приняли это нововведение. Царственность, помимо высочайшего статуса в Православном мире, помимо повода претендовать на византийское наследие, была еще и тяжким бременем: она доставляла немало трудностей в общении русского монарха с собственной служилой знатью, к тому же утверждалась на арене внешней политики с помощью упорной дипломатической борьбы. В 1584 году, при всей очевидности ответа на вопрос, кто станет преемником Ивана IV, совсем не очевидно было, что этот преемник обязательно примет царский титул. Требовалось усилие государственной воли, дабы возвести первый опыт в ранг традиции. И, конечно, абсолютно уместно прозвучали слова, сказанные Федором Ивановичем в день восшествия на престол.