Царь Федор Иванович

Царевич венчался с Ириной Годуновой между 1573 и 1575 годами[54]. Надо полагать, не на его потомство царь возлагал надежды, связанные с престолонаследием. Ивану Васильевичу, вероятно, до поры до времени казалось достаточным устроить судьбу сына Ивана. После его первого развода отец мог задуматься: а кто, собственно, виноват в отсутствии внуков? Невестки или… старший сын? Ведь не напрасно «прекрасная молодая девица» Ирина Годунова была публично названа невестой царевича Федора лишь после того, как его старший брат, пожив с Евдокией Сабуровой в супружестве, не обзавелся потомством^{91}. Может быть, Федор Иванович, с его богомольным характером, вовсе не задумывался о супружестве, пока родитель не привел его к невесте? Когда же это произошло, царевич обязан был принять выбор родителя. Таким образом, семейные дела Федора Ивановича с самого начала имели статус «большой политики».

Теперь стоит сопоставить два факта.

Во-первых, после гибели царевича Ивана его отец потерял возможность получить внуков от этой своей «отрасли». И, как подсказывает логика, вынужден был особое внимание обратить на брак следующего наследника — Федора Ивановича.

Во-вторых, до самой смерти Ивана IV Ирина Годунова оставалась бесплодной. Или, во всяком случае, не могла родить жизнеспособного ребенка. Несколько лет супружества по тем временам достаточное доказательство бесплодности жены и очень весомый повод для расторжения брака. Собственно, одного этого — и в формальном, и в практическом смыслах — хватило бы для пострижения Ирины Годуновой. Судьба династии фактически зависела от ее чадородия, а значит, оказалась подвешенной на волоске. Иван IV, по своему обыкновению, не погнушался бы приступить к сыну с требованиями сменить жену. Новый брак царевича Федора нужен был монарху для большей уверенности в том, что царский род не пресечется. А значит, он был нужен, как мало что другое на закатной поре жизни Ивана Грозного…

Но… Ирина Годунова благополучно пережила Ивана Васильевича и стала русской царицей, счастливо миновав подводный камень развода. Как такое могло произойти?

Иностранные источники сообщают историю, показывающую, что у милого, доброго «молитвенника», «пономарского сына», как величал его родитель, иной раз прорезалась воля, которую не мог перебороть и сам грозный отец.

Итак, о тяжких семейных обстоятельствах царевича Федора Исаак Масса сообщает следующее: «Федор Иванович взял себе жену еще при жизни своего отца-тирана, и так как в течение трех лет у него не было от нее наследника, она родила одну только дочь, которая вскоре умерла, то Иван Васильевич пожелал, чтобы сын, следуя их обычаю, заточил ее в монастырь и взял себе другую жену… Федор Иванович, человек нрава кроткого и доброго, очень любивший свою жену и не желавший исполнить требование отца, отвечал ему: “Оставь ее со мною, а не то так лиши меня жизни, ибо я не желаю ее покинуть”. В досаде, что сын не подражает ему, Иван горько раскаивался, что предал смерти своего сына, весьма походившего на него»^{92}.[55] Нет никакой уверенности в том, что царевич Иван Иванович по характеру своему был близок Ивану IV, но во всяком случае он оказался более послушен отцовской воле, чем младший брат.

Кроткий Федор нашел для неистового родителя единственную угрозу, способную переломить его настойчивость: царевич поставил на кон свою жизнь. А для Ивана IV жизнь сына обрела теперь особенную ценность, ведь это была еще и жизнь единственного законного престолонаследника, плоть от плоти царской…

Но, быть может, Масса приводит слухи, сплетни, преувеличивает? Ведь с момента ссоры Ивана IV с Федором Ивановичем прошли многие годы, прежде чем нидерландский купец появился в Московском государстве и принялся собирать сведения о царствующем семействе. Так не стал ли он сам жертвой каких-то басен прошлого, трижды искаженных молвой?

Вряд ли. Некоторые подтверждения сведениям торговца обнаруживаются в других источниках. Так, уже поминавшийся Петр Петрей приводит схожую историю. Швед, откровенный недоброжелатель России и особенно династии, которая доставила Шведской короне столько хлопот, рассказывает о преступном намерении государя Ивана Васильевича изнасиловать Ирину Годунову: «Ничем другим она не могла спастись от него, как только криком и воплем: на крик сбежалось много людей из домашней прислуги, мужчин и женщин, что пристыдило его, и он вышел из комнаты, не говоря ни слова. А чтобы эта проказа осталась в тайне, он велел казнить всех прибежавших на помощь к этой женщине. У него было также намерение либо выгнать из страны эту жену своего сына, либо велеть убить ее за то, что она не отдалась его неестественной похоти, [он] уговаривал сына оставить ее и взять себе другую жену… Но в сыне было больше чести и благородства, чем у отца, и он не согласился на это»^{93}.